- Что? – я кокетливо хлопнул ресницами, и отправил в рот ложку розового кушанья.
- Знаете, мне просто не верится, что все это происходит на самом деле, - зачарованно признался граф. – Не верится, что вы появились в замке так вот неожиданно. До вечера у меня было отвратительное настроение. Посыльный из муниципалитета привез бумаги, в которых меня обвиняют в разрушении памятника герцогу Суру Поризу. Представляете, какая возмутительная чушь? Будто по моему приказу был разрушен наш древний и славный памятник!
- Бес-собразие, - проговорил я, запихивая себе в рот лист салата, кусочек поросенка и придвигая к себе тарелку с паштетом. – Наверняка, вас оговорили какие-то мерзавцы. Интересно, кому потребовалось ломать восхитительную скульптуру, прикрываясь честным именем Пико? – я закатил к потолку светлые очи Элсирики, с улыбкой вспоминая, как это каменное чудовище – герцог Сур Пориз Рыжий – вмиг разлетелся от моего Громового удара, и как потом негодовала толпа возмущенных горожан. Что поделаешь, раскрытие великой тайны требует великих жертв. Откуда мне было знать тогда, что жертва будет напрасной.
- Так мало того, они еще требуют, чтобы я восстановил памятник ко дню Юнии Благословенной, - поделился своим горем Конфуз. – И настаивают, чтобы скульптуру отлили из серебра и бронзы! Мол, я обещал им такое!
- Успокойтесь, милый мой, я уверенна, что вы им такого не обещали. Вы не могли им такого обещать, потому… - «потому, что это обещал я» чуть не сорвалось с моих губ, но я быстренько занял их ломтем ветчины. И тут же поспешил налить в бокалы по порции водки.
Конфуз смотрел на мою суету с некоторым недоумением. Наверное, ему было непривычно видеть даму, торопливо разливающую спиртное, хватающую со стола, что попалось под руку и тут же отправляющую это в рот. Увы, у меня разыгрался аппетит, и прикидываться утонченной, благовоспитанной Элсирики в эти минуты мне давалось с трудом.
- Почему? – спросил он, осторожно накалывая вилкой кружок баклажана, присыпанного зеленью и орехами.
- Что «почему»? Ах, да, потому что вы не могли обещать то, чего не собирались делать. Вы – человек слова. Вы – воплощение порядочности, честности, благородства и всякого прочего. В этом я нисколько не сомневаюсь, - объяснил я, протягивая ему бокал с водкой.
- Спасибо, дорогая Элсирика, - с чувством произнес Пико. – Вы меня очень успокоили, тронули своей беспримерной добротой. А можно еще этого, - он указал на бутылку «Пепси-колы».
- Запросто, - я отвинтил пробку и налил в пустой бокал пузырящееся питье, пришедшееся илийцу по вкусу. – Давайте не будем о плохом. Козе в трещину ваши проблемы с памятником. Пусть муниципалитет его восстанавливает.
- Да, не будем о плохом. Я как раз и хотел сказать, что как только увидел вас, мне стало радостно, и глупости с памятником показались такой никчемной ерундой, что не стоило о нем сейчас вспоминать. Давайте поговорим о литературе. Продолжим наш прежний разговор, начатый в Фолене, - предложил он, поднося хрустальный бокал ко рту.
- А… давайте, - согласился я. Мне было все равно, о чем болтать с господином Конфузом. Главное, чтобы он скорее опьянел, потерял осторожность, и у меня появилась возможность снова вернуться к вопросу о захоронении Поризов. – О литературе, так о литературе, - я опрокинул содержимое бокала в себя и потянулся за кусочком рыбы. – О Пушкине, Достоевском или Лукьяненко будем болтать?
