– Трудно представить себе, что когда-то давно было дозволено стать рыцарем, будучи некрещеным.
– Это один из случаев, когда героизм и самоотверженность человека не зависят от его вероисповедания, предопределяя его судьбу.
– Я заметил в тебе кое-что интересное, – хитрым голосом заявил Джорди.
– Что же?
– Последнее время ты пытаешься быть во всем похожим на отца, даже разговариваешь почти как он.
– Я скучаю по отцу. Пусть он и был строг со мной, но лишь одно его присутствие внушало уверенность и благополучие. Сейчас я чувствую, что все больше и больше становлюсь предоставленным самому себе.
– Но у тебя есть я, братец! – весело сказал мальчишка.
– Это точно, – улыбнулся юноша и легонько щелкнул его в нос.
Путники поравнялись с холмом, поросшим густой темно-зеленой травой. Наверх вела уложенная булыжником тропинка со ступеньками. Солнце давно перевалило за полуденную
черту, но время вечернего богослужения еще не наступило.
За холмом дорога резко сузилась. Местами на ней была видна свежая поросль травы. Вдали показались кроны деревьев. Братья заехали в редкий лес, который по пути становился
все гуще. Солнце припекало уже не так сильно, что было весьма кстати после изнуряющего полуденного зноя.
Лошадь вышла на лужайку, заржала и остановилась. Через несколько ярдов дорога превращалась в заросшую тропинку и скрывалась в густых зарослях. Уинфред решил, что наступило время для привала. Он спрыгнул с лошади и заглянул в дорожную сумку. Джорди отправился в заросли за хворостом. И вскоре вернулся, неся охапку веток. Уинфред
развел костер и, когда языки пламени начали жадно лизать сухой хворост, бросил в него увесистый кусок полена.
– Дорога дальше сильно сузилась и почти полностью заросла травой и кустарником. Ты уверен, что мы не заблудились? – озабоченно спросил Джорди.
– Квинтин велел ехать прямо до первого поворота. Он предупреждал, что дорога местами будет и вовсе пропадать. Мы отправились этим путем, чтобы сэкономить время, – ответил Уинфред.
– Придется заставить бедную лошадку продираться сквозь эти дебри.
– Пойдем пешком, чтобы ей было легче. Так мы точно не собьемся с пути.
Братья доели поджаренный на костре хлеб и потушили огонь. Уинфред взял лошадь под уздцы и повел в сторону зарослей, но та уперлась и недовольно заржала. Тогда он ласково
погладил ее по холке, и лошадь покорно поплелась за ним. Ветви деревьев свисали почти до самой земли. Джорди убежал вперед – посмотреть, куда ведет тропинка. Вскоре он вернулся
озадаченный.
– Дальше пути нет. Лишь сплошные заросли колючего кустарника.
Уинфред привязал лошадь к дереву и решил взглянуть сам. Спустя несколько шагов тропинка упиралась в настоящие дебри.
– Смотри за лошадью! – крикнул он брату. – Я сейчас вернусь.
Он начал пробираться сквозь заросли. Ветки больно хлестали по лицу и норовили кольнуть в глаз. Кустарник становился все гуще и гуще, как вдруг заросли словно расступились,
и юноша оказался на поляне, поросшей низкой зеленой травкой. Тропинка здесь уходила куда-то в сторону зарослей, из которых только что выбрался Уинфред. Другой ее конец вел в
сторону, где кончались переплетающиеся деревья и был виден солнечный свет. Юноша отправился вдоль дебрей и наткнулся на узкий проход в них. Ветки здесь были обломаны и валялись на земле.
Следуя по этому проходу, он вернулся в лес и, пройдя немного влево, наткнулся на брата.
