– Вряд ли. Но, если кто появится, скажешь, что это ты всех вырубил и его вырубишь, если будет себя плохо вести.
Макар быстро пробежал по коридору, спросил у дневального, застывшего у тумбочки:
– Дежурный по части здесь?
– Должен быть у себя в кабинете.
Спустившись на первый этаж, Макар без стука вошёл в кабинет с надписью «Дежурный по части».
За столом резались в карты лейтенант из КЭЧ (коммунально – эксплутационная часть) с красной повязкой на рукаве и старшина роты. На столе стояла начатая бутылка водки, на газете, расстеленной рядом, было нарезанные сало, хлеб и луковица.
– Срочно звоните особисту, – выдохнул Макар.
– Тебя что, вашу мать, стучаться не учили? – Шмель медленно поднимался из-за стола, багровея на глазах. Лейтенант быстрым движением убрал со стола бутылку.
– Там в бытовке шесть трупов, звоните особисту.
Лейтенант мгновенно побледнел, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог.
– Ну, если врёшь!.. – прапорщик оттолкнул Макара и выскочил из кабинета. Лейтенант рванул за ним.
Макар растерянно поглядел им вслед, окинув взглядом опустевший кабинет, отметил два телефона. Один полевой с ручкой сбоку, которую надо было крутить, чтобы позвонить. Второй – обыкновенный с круглым циферблатом.
Макар снял трубку, услышал гудок и набрал номер квартиры Соболева: двадцать, тридцать, сорок. Трубку сняли на четвёртом гудке.
– Слушаю, – услышал он знакомый голос, абсолютно свежий, как будто человек даже и не собирался спать.
– Товарищ майор, докладывает старший лейтенант Коробов. Задание выполнено. Вам желательно срочно прибыть в часть.
Трубка несколько секунд молчала, пока переваривалась информация.
– Трупы есть? – голос Соболева внезапно стал хриплым.
– Пока нет, но, если опоздаете, – вполне возможно. Да, шестерых желательно арестовать прямо сейчас.
– Жди, – Соболев отключился.
Макар положил трубку, взял со стола кусочек сала, закинул в рот, отломил немного хлеба, пожевал, зажмурясь от удовольствия. Хорошо! Соскучился по нормальной человеческой пище. С сожалением посмотрел на оставшуюся на столе закуску и решительно вышел из кабинета.
В бытовке лейтенант и прапорщик пытались привести в чувство «дедов». Шмель пинал их ногами и орал:
– Нажрались, сволочи, в стельку. Обалдеть можно! Что вы такое жрали, что все вырубились?
Лейтенант увидел Макара у входа в бытовку и подошёл к нему вплотную:
– Что здесь произошло? Что ты видел?
– Да, собственно, ничего я и не видел, товарищ лейтенант, – Макар отметил, что Витёк успел исчезнуть и решил сменить тактику, – они тут что-то шумели, там в казарме плохо слышно было, вроде, как ругались. Потом слышно было какие-то крики, стуки, как будто дрались, потом всё стихло. Я захотел в туалет, проходил мимо, вижу – они все лежат и не шевелятся. Я сразу к вам, думал, что они все мёртвые. Мало ли, может, отравились чем… А что с ними, товарищ лейтенант?
– Да хрен его знает!
Тут Макар краем глаза засёк подходившего особиста и вытянулся по стойке смирно. Лейтенант через секунду тоже вытянулся. Прапорщик Хмельков, стоявший к двери спиной, наклонившись, одной рукой приподнял Мешалкина за грудки, другой хлестал его по щекам, выкрикивая:
– Что жрали, суки?! Говори, тварь! Убью!
– Отставить! – Скомандовал майор, быстрым взглядом оценивая поле битвы.
Шмель отпустил Мешалкина, резко развернулся, увидев особиста, машинально хотел отдать честь, но, вспомнив, что без головного убора, замер.
