В любом случае сейчас Милана рядом – роскошная и дорогая, и у нас по плану выстраивание отношений с моим отцом. Расставим приоритеты и не будем распыляться на нерешаемые проблемы…
Милана молча смотрела в окно. В тишине всё ещё звучал их разговор, и потому Аркадий не включал музыку. Ему хотелось додумать свои мысли на скорости, вспомнить вытесненное прошлое и понять, что именно так зацепило его в настоящем.
– Знаешь, а бабушка прикольная была…
Он не знал, зачем и почему ему захотелось поделиться с Миланой внезапно нахлынувшими воспоминаниями. Возможно, его подталкивала грусть, завладевшая сердцем, возможно, раскаяние, отравляющее мысли, возможно, то, что Милана была единственным человеком, с кем он мог поговорить на такую тему.
– Да? – Милана взглянула на него. – Расскажешь про неё что-нибудь?
– В детстве она меня бесила, – признался Аркадий. – Лет до четырнадцати. Потом взяла и умерла.
– Вы часто виделись? – спросила Милана.
– По праздникам, – сказал Аркадий, глядя на номера отцовского Maybach. – Дни рождения всякие, в курсе? Новый год больше всего запомнился.
Милана ничего не сказала, но её молчание располагало к откровенности.
– Она приходила раньше всех гостей, щипала меня за щёки и говорила: «Ути-пути, мой щладкий, какой ты стал большой. Как учишься? Весь в папу»…
– Щладкий?!
Милана рассмеялась. Аркадий кивнул.
– Терпеть не мог эти встречи, – сказал он. – А щас вдруг понял, что скучаю. Не по ней – по запаху.
– По запаху?
– Да. От её шубы всегда пахло зимой.
Полный бред. Лучше заткнуться.
– Чётко так, – Милана улыбнулась. – Можно будет пощипать тебя за щёчки?
– Нет! – твёрдо сказал Аркадий.
Она взглянула на него и хихикнула:
– Щладкий мой.
Аркадий начал искренне жалеть, что рассказал Милане эту детскую историю, но, к его удивлению, она мгновенно выровняла ситуацию.
– Чёткое воспоминание. Уютное очень, – сказала она с такой согревающей искренностью, что Аркадий улыбнулся.
По сути, уютное. Как Новый год в шале. Смоленская, мандарины, сноуборд, ёлка, снежки. Семейная нормальность.
– Без неё мы больше не праздновали Новый год вместе с отцом, – вслух подумал Аркадий.
Милана задумчиво смотрела на ехавший впереди Maybach.
– Знаешь, а ты счастливчик, – неожиданно сказала она. – У нас на Новый год всегда было много тех, кто называл меня красивой сладкой девочкой, но почему-то никто не рискнул ущипнуть за щёчки.
Аркадий фыркнул.
– Тебя пощипать?
– Только если взаимно, – улыбнулась Милана и вдруг спросила. – А как я пахну?
– Вкусно!
– Ну, в смысле, зимой или летом? – она посмотрела на него, ожидая ответ. Он пожал плечами.
– Всем самым чётким.
Милана немного смутилась. Заметив, что она нюхает своё запястье, Аркадий рассмеялся.
– What?
– Ты прикольная, – сказал он, желая выразить словами намного больше чувств, но не в силах правильно оформить свои мысли.
– Ты тоже прикольный, – Милана улыбнулась. – И, кстати, я тебя очень понимаю. Иногда реально не успеваешь вовремя ценить что-то, а потом безвозвратно теряешь это и начинаешь скучать. Но лучше долго не зацикливаться на этой эмоции.
По сути, она права. Чем больше думаю и чувствую, тем сильнее погружаюсь в прошлое, а жизнь – вот она, прямо здесь и сейчас. Моменты моей реальности наполнены настоящим многогранным теплом, а холодные воспоминания, какими бы уютными они ни казались теперь, всего лишь картинки пережитого опыта. Тоска по утерянным возможностям не оживит утраченных людей…
