Конечно же она направилась к Наярду. Только такой смелый воин и любящий сын, как он, способен защитить мать. Она была уверена, Най пойдет даже против королевы, если та вздумает достать Аду в южном гарнизоне.
Всю дорогу до границы, леди Хорн предавалась размышлениям. Вспомнив, как тряслись маги, не понимая, откуда мог взяться побочный эффект, если в бутылку с ядом добавили всего лишь три капли безобидной мяты, она все больше склонялась к мысли, что след нужно искать вне лаборатории.
Тщательно анализируя весь путь бутылочки из мутного стекла, Ада все больше убеждалась, что яд претерпел изменения где–то на стороне. Но где и когда? Она же не выпускала склянку из рук. Если бы дело было в самом стекле, то королева тоже помолодела бы, ведь в итоге бутылочка оказалась у нее. Но нет. Изменениям подверглись только две фрейлины. Значит, все дело в содержимом склянки?
В обоих случаях оно было использовано в смеси с горячим чаем. В первом случае это были три капли, которые Ада накапала лично, а во втором королева опустошила бутылочку до донышка. Можно было бы свалить чудодейственную силу на чай, и думать, что первопричина в нем, но... Он заваривался в разных местах и разными людьми.
Однозначно выходило, что кто–то из тех, кто касался бутылочки, имел магические способности и изменил состав яда. Дежурный маг? Но он клялся, что изготовление смеси проходило стандартно. Сборщик мяты? Но садоводством занимаются эльфы, и они первые раструбили бы, что вырастили уникальную мяту. Да и зачем им что–то делать для драконов? Эльфы меряют года не сотнями лет, а тысячами, и умирают мало изменившись. Им ли заботиться об остальном не столь долго живущем населении мира? Тогда кто? Сама Ада?
«Ну это даже смешно!» – фыркнула она. Драконы Железа – боевые драконы. Они ни капли не отравители и, тем более, не созидатели.
И тут вдруг Аде вспомнилось, как она обмерла, когда уронила бутылочку с ядом. Она боялась вопросов сына, который сразу сообразил бы, для чего мать принесла отраву в дом. Ведь ей ни разу не доводилось жаловаться на мигрень. Ляпнула первое пришедшее на ум. Но Наярд был так увлечен невестой, что не обратил внимания на лепет родительницы.
Измучив себя вопросами, на которые не знала ответа, и устав от долгой дороги, леди Хорн приказала кучеру остановиться на ночь в каком-нибудь приличном месте. Перед встречей с сыном Ада хотела привести себя в порядок. Най не должен был знать, что она попала в опалу. Так, приехала погостить и порадоваться тихому семейному счастью единственного отпрыска. Если Наярд догадается, что мать находится в немилости у королевы, то начнутся расспросы, и ей ничего не останется делать, как признаться, что она хотела отравить Душечку.
Ада была уверена, что не пройдет и минуты после признания, как ей придется бросить все вещи и улепетывать от разгневанного сына, надеясь только на собственные крылья. Ей достаточно было видеть нежность в глазах Ная, когда тот обращался к своей возлюбленной, чтобы понять – он не простит.
«Душ–ш–ш–шечка», – прошипела фрейлина. Женщинам свойственно искать виноватых в своих неудачах, и Ада твердо уверовала, что ее беды начались именно с Душечки.
Постоялый двор оказался вполне приличным. Леди Хорн поместили в милую комнату на втором этаже с окнами, выходящими на реку. Ада тут же распахнула створки, поскольку была очень чувствительна к запахам.
