Светлейший. Первый игемон империи - страница 29

Формальное равенство закрепил опять же итог Полтавы – Меншиков был произведен в генерал-фельдмаршалы.

Обучение Петра и Меншикова на верфях Ост-Индской компании в Голландии. 1697 год

Взаимоотношение между этими безусловно выдающимися людьми, патриотами России, характеризует обращение Бориса Петровича к своему младшему по возрасту товарищу в письме А. Д. Меншикову от 1 декабря 1709 года: «Светлейший князь, генерал-фельдмаршал, мой особливый благодетель и брат…»

Соратничество и весьма возможное в перспективе соперничество оборвала скоропостижная смерть Бориса Петровича в 1719 году. Впрочем, впоследствии соперничество продолжалось – но уже в памяти потомков память об этих двух выдающихся сподвижниках Петра I, и если великий русский поэт А. С. Пушкин в своей бессмертной «Полтаве», противопоставив «благородного» Шереметева и «счастья баловня безродного» Меншикова, все же очевидно отдал первенство по его же определению «полудержавному властелину», то выдающийся скульптор М. О. Микешин в своем памятнике «Тысячелетие России» места для Александра Даниловича парадоксальным образом не нашел, запечатлев в бронзе из всех «птенцов гнезда Петрова» только и именно Шереметева.

В нашей исторической памяти Великое посольство, эта поездка Петра «со товарищи» за границу, связано прежде всего не с поиском союзников против Турции и вообще не с дипломатическими переговорами в Европе, а с тем, что Петр в этом непредставимом для всех прежних царей путешествии научился строить корабли. И действительно, это было так. Переговоры с европейскими монархами кому сегодня интересны? А вот современные знания и умения, полученные «десятником Михайловым» и его спутниками, сделали Россию через каких-то десять – двадцать лет могучей империей, вывели ее, по сути дела, в сверхдержавы XVIII века.

Вместе с Петром в Голландии на верфях Ост-Индской компании изучал чертежи и расчеты, сам рассчитывал и чертил, а затем орудовал топором и рубанком Александр Меншиков. И аттестаты плотников-кораблестроителей они получили вместе.

Из Голландии отправились в Англию – осваивать судостроение на более высоком уровне, учиться проектированию современных парусных бригов, фрегатов и шхун. Там же, не отставая от Петра, Меншиков усваивал фортификацию и артиллерийское И право же, становится смешно, что иным недругам Александра Даниловича, а впоследствии «либеральным историкам» приходило в голову всерьез рассматривать версию о его неграмотности. Кораблестроение, фортификация, артиллерия, геодезия, архитектура, промышленность – как все это мог бы освоить человек, не сумевший ничему обучиться с тех веселых дней торговли пирогами? И как такой человек мог бы удержаться в ближнем окружении Петра, образованнейшего человека России? Да и как Петр мог позволить кому-то рядом с собой учиться спустя рукава и остаться неграмотным. Задача, которую Пётр ставил перед своими облучающимися соратниками, лучше всего характеризует надпись, которую он велел выгравировать на своей печати: «Аз бо есмь в чину учимых и учащихся мя требую».

Голландские корабельные мастера заслуженно чтились среди лучших в мире, и полученный от них аттестат плотника требовал интеллектуальных трудов, которые навряд ли были под силу человеку, не привыкшему хотя бы иметь дело с бумагой и знаками на ней.

Тогда еще ценилась цеховая солидарность, навыками гордились, даже кичились, профессиональные объединения являли собой довольно замкнутый круг, в который не всякого принимали, чтобы не падала цена мастерства в глазах общества (а прежде всего – заказчика, готового за мастерство платить). Впустить в число умельцев недоучку кто бы решился? Тут уже собственная репутация на кону, засмеют ведь: что ж у тебя за выученик-неумеха, как же ты не смог ему тайны ремесла передать, да знаешь ли ты сам-то эти тайны в достаточной мере? Так что для известного корабела было меньшим злом отказать могущественному иноземному владыке, нежели одарить его фаворита незаслуженным дипломом. Знатных по крови хватает, знатных умельцев – всегда меньше.