Местный доктор встретил пожилую пару без особой радости, приехала дочь с молодым зятем, и нужно было идти скорее домой встречать дорогих гостей.
– Знобит? Кровью не ходите? Нет? Вот и славненько! Никитишна, ты уж не девочка, чего капризничаешь? В наши годыу всех чего-то болит. Ромашку завари да тяжести брось таскать, всё пройдет.
Когда ехали домой, Татьяна ворчала на мужа.
– Оконфузил меня! Теперь будут по деревне болтать, мол, под старость лет решила от работы отлынивать, болячки себе придумывать. Тьфуты! Зачем послушала тебя, старого выдумщика. Чай не городские – чуть чихнуть, сразу бежать к доктору.
Дома, выпив чаю, немного полежав, почувствовала себя лучше. Встала, стряхнула половики, намыла пол с железной щеткой, приготовила ужин и вышла в сарай собирать яйца. Уже с два десятка накопилось, для Мишутки, внучка, будет жарить блинчики да пироги печь с яблоками сушеными. Сама-то уже не ест сладости да мучное, хотя очень хочется, лишние килограммы появились. Они не заботят её, да и не была никогда стройной, как осинка. Но слышала, что у грузных людей страдает сердце, вот и забеспокоилась, когда платья стали тесноваты.
Старики ждали внука, как соловей лета. Маленький хохотун, озорник и непоседа радовал их душу, напоминал молодость и делал их дни наполненными радостью и счастьем. Особенно зимойтак тоскливо по вечерам, так тихо, аж ушам больно. На улице темно, хоть глаз выколи. Даже кот не слезает с печи.
Время беспощадно наступало на пятки, углубляло их морщинки, добавляло седых волос, сковывало движения. Как бы не хорохорились Татьяна и Николай, вынуждены были признать: старость ужене то что не за горами, она уже пришла. С каждым днем всё труднее вставать по утрам, раскачиваться, входить в колею, ночью же, наоборот, никак не уснуть. Мысли приходят разные, и грустные, и веселые, не дают успокоиться. А бывает и ноги ноют, что приходится вставать, мазать сиреневой настойкой.
– Таня, а помнишь, ты пряталась от меня в бане, когда гулять тебя звал? Ждала другого жениха, богатого, с двумя лошадьми, дом большой у него был, пятистенка.
Татьяна смеялась, задумчиво смотрела в окно, вспоминая себя девушкой.
– Ууу, ты какой злопамятный! Но своего добился-таки, караулил меня под кустами, уговорил, негодник! Помню, Коленька, помню, как вчера это было. Вот кажется, еще в прошлом году платье свадебное свое подшивала – глазами хлоп, а уже внук в школу пошел.
Николай заулыбался, с гордостью поднял голову: «Да уж, я такой – своего не упущу
– А Мишутка-то наш уже через неделю приедет, будем резвиться с ним, по дому бегать. Я ему горку залью. Жаль, дочка наша не останется, всё дела у неё, работа.
– Куда деваться, жизнь сейчас такая у молодых – не будешь крутиться, не проживешь. Не на твою же получку им зариться. Еще пару лет тебе поработать, и на пенсию уйдешь. Хватит уже жилы рвать. Пора о покое подумать. Будет нам с тобой.
Татьяна несколько дней радовалась, боль не беспокоила её – правду сказал доктор, нечего из мухи слона делать, поболит да перестанет. Правда, всё же просила мужа натаскать воду в баню и дом и занести пару охапок дров, чтобы, пока он был на работе, не напрягаться и не вызвать новый приступ боли. Завтра ждали дочку с внуком, хотелось встретить их как подобает, а не с кислой мордой, словно щавеля наелась.
Тесто получилось на славу – пышное, нежное, и на ватрушки хватит, и на хлеб, чтобы Мила, дочка, краюху как в детстве погрызла, себя почувствовала дома маленькой, хотя бы на один день. Накрутила фарш, достала из погреба огурчиков да варенье двух видов с малиной, клубникой, специально берегла, от мужа прятала – любительзараз баночку умять.
