Свиток 34. По материалам международных поэтических телемостов - страница 2



Сегодня без меня.
Заправит аккуратно
Холодную постель.
Та женщина обратно
Не требует потерь.
На кухне кофе сварит
Зачем-то для двоих.
И спрячет в Зазеркалье
Свой невесёлый лик.
И, уходя, под коврик,
Простив мою вину,
Запрячет ключ, который
По глупости вернул.
Вот так ей и живётся…
Но ведь и у меня
Так песня не поётся,
Так зябко у огня.

«Два дождя до самолёта…»

Два дождя до самолёта.
Чашка кофе,
день в две трети.
Ту, что в памяти не стёрта
Две возможности не встретить.
Листьев с грязью мокнет помесь.
И покажется излишней
Неоконченная повесть
Отзвучавшей фальшью жизни.

«Как с этой болью, то тупой, то острой…»

Как с этой болью, то тупой, то острой,
Дышать и в темноту с тоски не выть?
Пытался к Вам я напроситься в гости —
Наивный и нахальный, может быть.
В подъезде безнадёжно и отчаянно
Ваш профиль рисовал я на стекле.
Луной в моём стакане ложка чайная
Со звёздами, прокисшими в тепле.

«Не шла – плыла. И подавлялся стон…»

Не шла – плыла. И подавлялся стон,
Когда случайно под полою ситца
Шёлк трусиков оранжевой лисицей
Нырял в нору, виляя нам хвостом.
Мы, пацаны, зачумлено лежали.
Речной песок трамбуя животом,
Кто грезил, а кто клялся, что потом
Её он точно встретит на причале.
Причал заглох. Усох давно газон.
Мир озверел. И как-то парк минуя,
Её увидел мятую, хмельную…
Какой красивый оборвался сон!

«Когда в полночь тоска испекла калачи…»

Когда в полночь тоска испекла калачи
И в бокале вина утонул лунный свет,
Ты тайком от соседей ко мне постучи,
Даже если тебя на земле больше нет.
Когда после кошмаров и так, без причин,
Ты на кухне уныло встречаешь рассвет,
Подними тот бокал, в нём от солнца лучи,
Даже если меня на земле больше нет…

«В пятницу преставился сапожник…»

В пятницу преставился сапожник.
В акте зафиксирован инфаркт.
Вперемешку с ваксой запах кожи
Переполз тихонько в катафалк.
А в каморке хлопал дверью ветер,
Завещая мелкие долги.
И с опухшей рожей дворник Петя
Вместо орденов нёс сапоги.

«Стекал сливовый сок…»

Стекал сливовый сок
С ночного небосвода.
Торчал заката клок
Угаснувшим аккордом.
И огненный каблук,
Педаль вдавив едва лишь,
Удерживал тот звук,
Не нажимая клавиш.

«Верб гулящих вереница…»

Верб гулящих вереница.
Срез бревна
для колки дров.
У заброшенной криницы
Ржа замучила ведро.
Под орехом сучьев рифы,
Бочки сплющенный овал.
Для любимой я тут рифмы
С яблонь в ливень воровал.
У крыльца алкаш-надомник
Мрачно выслушал вопрос
О луне с дождём в ладонях,
Волосы – колосьев хвост.
Плешь его слегка блестела,
До ушей беззубый рот:
«Ты про милку? Сдохла стерва
От запоя в прошлый год».
В звуках речи монотонной
Шепелявила тоска.
Я простился. Вслед котёнок
Припустил – хвост в колосках.
И ушли мы по дорожке
Вместе под гусей галдёж…
…Но с женой не ладит кошка,
Любит яблоки и дождь.

«Лужи лохань…»

Лужи лохань,
Улицы хлябь
Вечер, что рань.
Да ты б, да я б
Смогли б.
Да вот
Серости сеть.
Пучит живот.
И не взлететь!

Арцис Алла

(Москва)

Пел мальчик

Шел дождь, выламывая стекла,
Швыряя листья наугад.
Лило. Душа до пят промокла,
А мальчик пел про снегопад.
И стало тише. Стало слышно,
Как за стеной включили свет.
Я босиком из дому вышла —
Там нет дождя, там только снег,
Искрящийся, хрустящий, пышный,
Он подступал со всех сторон.
А это был не снег, а вишни
Сорили свежим серебром.
То розоватые облатки,
То фиолетовый шифон:
То сад играл со мною в прятки,
А это был не сад, а сон
Давнишний. Сада нету больше —
Ни жирандолей, ни куртин.
Вкус снега на губах все горше.
А это был не снег, а дым.