Захватил малость провизии, муки, сахару, колбас… Знаю, что ты все равно, что воробей под крышей живешь – ни зерна не припасла.
А как кончились Володины продукты, пришлось на советский обед перейти… Володе не нравится, морщится.
– Что это ты меня все пшеном да пшеном кормишь? Вроде как петуха.
– Так ведь ничего не достать! Живу на паек…
– Ну, как так ничего не достать! У Федосеевых не больше твоего, а вчера целым обедом угостили. И хорошим. Картошка жареная. Селедка с луком…
– Так ведь Федосеихе время есть хозяйство вести… А я, сам видишь, из сил бьюсь, только бы дела все переделать.
– Много на себя берешь, потому так и выходит. На что тебе эта возня с домом-коммуной? Вот и Федосеевы говорят…
– Что Федосеевы говорят, сама знаю! – вспылила тогда Вася; разобидело ее, что Владимир с ними, с ее «врагами» водится. А вот что ты их слушаешь, да еще против моего дела с ними говоришь, это с твоей стороны не по-товарищески!..
Поспорили тогда. Оба погорячились. Потом обоим на себя досадно стало. Помирились. А все-таки Васю еще больше мучить стало, что нехорошо она за мужем смотрит. Раненый к ней приехал, а она его советским обедом кормит!.. Он о ней больше заботы имеет, сапожки привез…
Мучается Вася, что не ест Володя. Похлебает ложки две да и тарелку отставит.
– Лучше голодный сидеть буду, а твоей советской бурды глотать не стану… Завари чай да раздобудь хлеба у кого-нибудь. С фронта муки пришлю. Ты потом отдашь.
Так дальше продолжаться не может. Надо что-нибудь придумать.
Бежит Вася на заседание. А в голове резолюция с пшенной кашей путается… Что бы вместо нее к обеду Володе подать?…
Будь у нее время, выпуталась бы, придумала, изобрела.
Навстречу сестрица двоюродная. Обрадовалась Василиса. Ее-то и надо. Дочка у ней. Девонька расторопная, бойкая. Училище кончила. Теперь при родителях без дела живет, матери по хозяйству помогает. Стешей зовут.
Договорились с двоюродной: Стеша к ней днем пускай приходит, за хозяйку будет; Василиса за это с сестрицей пайком поделится. Порешили, и поспешила Василиса на заседание с облегченной душою. Завтра уже Володю как следует накормят.
Стеша оказалась смекалистой. С Володей поладила. Вместе хозяйство развели. Кое-что из пайка обменяли, кое-что из кооператива Володя достал, по старому знакомству. Вася довольна, Володя на еду больше не жалуется. Но на Васю обижается: «Обо всех у тебя забота, а меня будто и нет».
Больно это Васе. И так разрывается между делом и Володей. Надо же ему было в такое горячее время приехать!
Объясняет Владимиру. Он хмурится. Будто не понимает.
– Холодная ты стала, Вася, и целоваться-то разучилась.
– Устаю больно, Володя… Сил нет у меня, – говорит она виновато.
А Володя хмурится. Но сама понимает Вася, нехорошо это: муж в кои-то веки навестить приехал, а она с утра по делам пропадает, а вечером вернется ног под собою не чувствует. Только бы до подушки добраться. Где уж до поцелуев!..
Раз случилось совсем нехорошо: стал Володя ее ласкать, а она как на постель легла, так и заснула…
Владимир наутро дразнил: что за радость мертвое тело ласкать? Шутит, а видно, что он обиделся. И самой так нехорошо, точно виновата перед ним… И в самом деле еще подумает, что мало любит!.. А где же на все сил-то взять?…
Вернулась раз Вася раньше обычного. Владимир сам обед стряпает.
– Что такое? Где же Стеша?
– Дрянь оказалась твоя Стеша. Выгнал. Если посмеет еще показаться, с четвертого этажа головой вниз спущу.
