Свободные чтения. Составитель Лев Оборин - страница 6



Счастья было много-много,
А теперь тю-тю.
Тварь дрожащая тревога
Делает кутью.
Рис, изюм, немного мёда,
Можно чернослив.
Равнодушная природа
Смотрится в залив.
Слышен чаек крик сердитый,
Комариный смех.
Где защита? Нет защиты.
Удалили всех.
Удалили, поселили
Непонятно где.
Серебристый призрак пыли
Ходит по воде.

Люди в отпуске

Мнемозина взмахнет покрывалом,
Ничего не имея в виду,
А тебе уж великое в малом
Замаячит на тихом ходу.
В этом акалептическом мире
Даже вера и та не к лицу.
Тут не Нилус, а просто четыре
Человека в сосновом лесу
В дачной вечно-зеленой свободе,
С пляжным плохо надутым мячом
Вот гуляют, журча о погоде
Или, можно сказать, ни о чем.
Эта встреча не тянет на чудо
И вообще ни на что, а тогда
Почему ж ты застыл, как Гертруда
Со зрачками известно куда?
Скоро небо совьется, как свиток,
Горы дрогнут и тронутся с мест,
Звезды рухнут на землю, а ты тут
Про какие-то дачу и лес.

Алина Витухновская

Здесь северный ветер

Здесь северный ветер
Глотает дыряво
Утробный январь,
Пылесосный Кащей.
Нордической дичи
Тотальное право
Отменится тварью
Неясных кровей.
Природа вещей
Позолоченным счастьем,
Трусливым мещанством
Преодолена.
Кошмарный Кащей
Жаждет душную ясность
В хаосе бесстрастном.
И ясность дана!
И тля человечья
Нуление смысла
Уже изловчилась
Червячно извлечь
Из вечности, где
В паутине повисла
Свастично-распятая
Русская речь.
Чужим языком
С азиатским прищуром
Разносит Предатель
Площадную ложь.
И спит пьяным сном
В пасти русского сюра
В дурной благодати
Безумный Гаврош.
Растленный народец —
Плененные орды
Гнильцы раболепной
Да тли хохломской.
Сосет леденец
На коленях урода
Блаженный младенец,
Зачатый тобой.
Он в потную гниль
Выдыхает брожение,
Густой аромат
Неформатной тщеты.
И мертвых ваниль.
И тревожное тление.
И Родина – ад.
И виновен лишь ты.

Умри, лиса, умри

Промолчу как безъязыкий зверь.
Чтоб узнать, что у меня внутри,
Разложи меня как тряпочку в траве,
И скажи: «умри, лиса, умри».
Покатились по лесу глаза,
Чтоб на себя не посмотреть.
Ты сказал: «умри, лиса, умри».
Это значит – нужно умереть.
Промолчу как рыба и мертвец,
Чтоб тебе спокойно говорить.
Разложив меня как тряпочку в траве:
«МРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИ».
Ржавым будущим по мне прошлась коса.
Полумесяц вынул острый нож.
Все сказали мне: «УМРИ, ЛИСА, УМРИ, ЛИСА».
Все убьют меня, и ты меня убьёшь.
Я уже не слышу голоса.
Если хочешь, всё же повтори:
«РИЛИСАУМРИЛИСАУМРИЛИСА
САУМРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИ»
Не узнаешь своего лица,
Попадая вновь всё в тот же ритм.
Только не УМРИЛИСАУМРИЛИСА,
А УМРИ И САМ УМРИ И САМ И САМ УМРИ.
Посмотри в мои красивые глаза,
Я хочу тебе их подарить.
Помолись: «УМРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИЛИСА»
ИЛИ САМ УМРИ И САМ УМРИ И САМ УМРИ.
Я затем даю себя убить,
Чтоб в шубийство кутаясь в мороз,
Ты бы мог рукой пошевелить,
Как когда-то шевелился хвост.
Перед зеркалом ты рыжий, шерстяной,
Словно зверь с чудовищем внутри.
Ты однажды отразишься мной,
Я скажу тебе: «УМРИ, ЛИСА, УМРИ».

Катынь

Россия вышептывала замогильное
Устами пустот кареглазых закатов.
Но накатывала Катынью
Основательно тошнота-то!
И шатунел самолет-мотылик.
Смерть расстелила дорогу-скатерть.
Как говорят, не мытьем, так катаньем…
Польшу размазывает Катынью.
Шла История на костыликах
В политического нокауте.
Облака плывут над Катынью.
Окровавленные облака-то!
Станет некой константой Канта,
Астр истерикою застынет,
И кровавым пятном на карте —
Ясность кармическая Катыни.
В католическом нафталине
Все они в страшных висят кафтанах.
Кафки-анских авиа-линий
Станет каждый полет летален.