— Позволь не согласиться, — на этот раз Мила говорит более отчуждённо и даже робко. Но отчего-то от этого будто становится только хуже. — Вы похожи гораздо больше, чем думаете. Оба гордые, своевольные и сильные, каждый привык справляться со слабостями в одиночку. Это и ломает тоже.
Воу, сколько характеристик в мою сторону. Даже не знал, что навязанная сестрёнка таким меня видит. Или несёт первую попавшуюся чушь, чтобы типа разрядить обстановку? Смотрит в мои глаза, пытается найти подтверждение своим словам, на что я лишь усмехаюсь.
Но она упорно продолжает:
— Папа гордился тобой. Он хранил все твои кубки по футболу, все медали с разных соревнований, грамоты… Заходил на сайт твоего универа, просматривал новости. Почти постоянно. Не проходило ни дня, чтобы он не упоминал тебя.
Слегка подвисаю с таких уверенных заявлений. Мила врёт? Дербанит мне душу, добиваясь каких-то своих целей? У меня нет ни одной причины верить этой девке, в то время как у неё более чем хватает причин входить ко мне в доверие. Насколько я понял, отец не успел включить её в наследство, хотя собирался.
Впиваюсь пальцами в крышку гроба, стараясь выровнять дыхание, потому что долбанные слова Милы снова и снова прокручиваются в голове. Лезут куда-то в сознание и отказываются оставить в покое. Их даже не останавливает то, что за все четыре года мы с отцом взаимно не предпринимали попыток восстановить контакт.
Бросаю на неё очередной взгляд. Девчонка смотрит слегка пугливо, но в то же время будто с надеждой и даже любопытством. Так ли она наивна, чтобы верить, будто если расскажет мне про офигеть какую любовь отца ко мне; то я резко воспылаю желанием одарить её всем, что ей щедро сыпалось при его жизни?
Мила не отводит взгляд. А в её глазах проявляется дербанящая меня горечь. Какого хрена эти её тоска и безнадёга на лице уже не в первый раз отражаются на мне?..
— К чему это всё? — с нажимом выпаливаю.
Она вздыхает. Опускает взгляд, сглатывает, словно искренне проникается моим состоянием, которое вроде как вообще чувствоваться не должно. Уверен, что стороны я сама невозмутимость. Так какого хрена Мила смотрит на меня так, будто чуть ли не в слезах перед ней стою?
— Он любил тебя больше, чем ты думаешь, — её голос чуть дрожит. — Просто не умел это выразить. Как и ты.
Грудную клетку сдавливает так, что дышать становится невозможно. Быстро хватаю воздух ртом.
Хватит. Это уже чересчур.
Какого хрена Мила продолжает говорить со мной так, будто мы и вправду типа одна семья были? Словно она знает нас обоих достаточно, чтобы лезть не в своё дело? Типа имеет право. Вообще никаких сомнений у неё в этом. Либо это наивные розовые очки, либо и вправду жестокая игра, либо просто да пошла бы она нафиг.
— Меня тошнит от твоих попыток всё упрощать, — выталкиваю из себя наконец. — Кто ты такая вообще? С чего взяла, что я нуждаюсь в своём сочувствии?
Мила слегка пятится в сторону. И наконец я вижу в её глазах знакомую настороженность с примесью враждебности.
— Я оставлю вас наедине, — сдавленно проговаривает она, и, не дожидаясь больше ответа, выходит из церкви.
6. Глава 6. Мила
Не знаю, как я справилась бы без Лёши. Он заходил к нам на протяжении месяца почти каждый день. Благодаря ему я сдавала экзамены, правда, только ЕГЭ, без вступительных в отдельном универе. Потому что передумала поступать в Саратов — я хотела оставаться в городе только из-за папы, а теперь смысла не было. Тем более что-то мне подсказывало, что меня совсем скоро выселят из этой квартиры. Я тут держалась исключительно потому, что Максу пока было не до меня.
