Большевики начали открытое гонение на тех, кто оставался верным патриаршей Церкви. Одни архиереи затаились на местах, другие были арестованы, третьи кратковременно признали обновленческое Высшее церковное управление. Симптоматично, что появление обновленчества было синхронизировано ОГПУ с арестом патриарха Тихона, якобы за сопротивление изъятию церковных ценностей (11). С 9 мая 1922 года он находился под домашним арестом в московском Донском монастыре, 23 мая 1923 года был переведен на Лубянку во внутреннюю тюрьму ОГПУ. Знакомые с ситуацией люди восприняли это как свидетельство неизбежности расстрела святейшего в самое ближайшее время. Однако большевики все же не решились сделать последний шаг и сочли более целесообразным освободить патриарха при условии его публичного раскаяния и признания советской власти. Желая облегчить положение гонимой Церкви, первоиерарх пошел на компромисс. 16 июня он обратился в Верховный суд РСФСР с заявлением, в котором говорилось: «Я заявляю Верховному суду, что я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции» (12). Одновременно с публикацией этого заявления в газете «Известия» 27 июня 1923 года патриарх Тихон был освобожден. После выхода святителя на свободу дела обновленцев пошли значительно хуже.
С мая 1922 года обновленцы Туркестана начали при поддержке властей захватывать храмы, принадлежавшие «тихоновцам» (так обновленцы и большевистская пропаганда именовали сторонников законной церковной власти). И в этой ситуации гонений верный канонической церкви о. Валентин совершает еще один знаковый поступок, фактически обрекающий его на арест. Он становится «тихоновским» архиереем.
О принятии архиерейского сана Валентин Феликсович в своей автобиографии рассказывает как о детективной истории. И она действительно тянет на это. Узнай чекисты, что ташкентский хирург, аккурат накануне прибытия обновленческого руководителя, собирается занять законное архиерейское место, они бы не допустили хиротонии.
Архиерейской хиротонии сопутствовали следующие обстоятельства. В Ташкенте появилась группа обновленцев. В раскол перешли даже два видных протоиерея. Епископ Иннокентий, опасаясь своего ареста, решил сделать епископом архимандрита Виссариона. Но на другой день нареченный епископ был арестован и выслан из города. Стало ясно, что скоро арестуют и предстоятеля Туркестанской церкви. Не дожидаясь ареста, владыка ночью уехал в Москву. Все со страхом ожидали приезда назначенного в Ташкент обновленческого архиерея. И вот в этой неразберихе отец Валентин вместе с настоятелем вокзальной церкви протоиереем Михаилом Андреевым собирают вокруг себя всех, кому дорого каноническое православие. Они проводят собрание верных чад Матери-Церкви, на котором обсуждаются вопросы об упорядочении церковной жизни епархии. На этом же собрании верующие избирают о. Валентина на Ташкентскую кафедру. Как в первые века христианства, вся Церковь, включая клириков и лаиков, то есть мирян, поставила над собой архиерея.
О выборности епископов и священников говорилось на Поместном соборе 1917–1918 годов. Эта практика не являлась каким-то новым начинанием. Достаточно вспомнить обычаи Великого Новгорода. До середины XVIII века епископ не мог рукоположить священника, если он не имел поддержки среди простых верующих. «Аксиос», «достоин» до сих пор возглашают в храме во время хиротонии. Этим возгласом народ подтверждает свое согласие на священнодействие. К слову, само греческое слово «хиротония», то есть рукоположение, переводится как голосование.
