Дэл прошел совсем немного, когда за спиной послышался скрип тележных колес и знакомое цоканье копыт. Он обернулся и увидел мужчину с ребятишками, тремя белоголовыми мальчуганами. Они катили в ветхой повозке, запряженной мулом, да таким страшенным, какого Дэл еще, пожалуй, в жизни не видел.
– Подвезти вас? – предложил мужчина.
Дэл пояснил:
– Я иду на скипидарную ферму, она называется Ласточкино Гнездо. Слыхали про такую?
Мужчина сказал:
– Само собой. Кто же не слыхал? Могу подбросить вас на пару миль – до магазина нам по пути, а там уже недалеко. Довез бы и прямо до места, да там поворот на запад, а мне в другую сторону.
Дэл кивнул и запрыгнул в повозку сзади, сказав:
– Идет.
Мальчики повернули головы и уставились на него.
Мужчина бросил через плечо:
– Меня Томом зовут. А это мои парни: Том-младший, Сэмюэл, а самый маленький – Такер, это уже по жениной родне.
Риз слегка приподнял руку в коротком приветствии, но не получил в ответ никакой реакции. Мальчики были безмолвны, как облака, проплывающие над головой. Похоже, приучены к тому, что их должно быть видно, но не слышно.
Дэл представился:
– Меня зовут Дэл Риз. Рад знакомству.
Он снова отвернулся и стал смотреть назад. Следил, как убегает вдаль под его ботинками рыжая земля, и думал, как же повезло этому человеку, что у него есть сыновья.
С того самого дня, как случилась беда с Билли Дойлом, дождь лил почти не переставая. Вид из кухонного окна был тоскливый: нескончаемый ливень и тяжелые тучи на западе. Рэй Линн с Уорреном сидели дома: продолжать работу, которую они начали вместе с Билли, не было никакой возможности. Однажды зашел к ним приятель Уоррена, Буч Крэндалл, – сидел за столом, попивая сладкий чай, и ждал, когда стихнет дождь. Его приходы всегда разгоняли скуку, а сегодня разговор зашел особенно интересный, по крайней мере для Рэй Линн: Буч рассказывал, как добывают скипидар в Джорджии.
Он говорил:
– У них там разбито несколько лагерей. Так я слыхал от Ленни Кроуфорда. Он, говорит, сам собирается в такой лагерь работать. На фермах же столько народу разорилось, и на мельницах работы почти нет. Говорит, никак концы с концами не свести, но надеется еще как-то справиться, даром что однорукий.
Уоррен на это ничего не сказал. Ленни очень неудачно сломал руку, когда работал на скипидарной ферме Кобба, а на врача у него денег не было, и в результате рука срослась неправильно.
Буч продолжал:
– Слыхал, они сдают хибарки по пятьдесят центов, по доллару и по два доллара. Интересно, какая между ними разница?
Уоррен пояснил:
– Да почти никакой, просто в каких-то есть лишняя комната или просто чуток попросторнее.
– Во как. У них там и магазинчик свой, и бар, и школа для ребятишек, и церковь – считай, все, что нужно, под рукой. И хибарки эти разборные: когда на одном месте работа кончена, их разбирают и перевозят на другое.
– Я бывал уже в таких лагерях, – заявил Уоррен. – Там сейчас жизнь не мед, имей в виду. Да к тому же у нас и тут дела идут неплохо, а, золотце? – Он взял жену за руку и сжал ее.
Рэй Линн не ответила; она слушала Буча, и в голове у нее постепенно складывалась идея.
Уоррен потряс ее руку, ожидая подтверждения своим словам, но она повернула к нему голову и сказала:
– А что, если нам поехать пока туда поработать, Уоррен?
Муж выпустил ее руку.
– Зачем нам отсюда уезжать? У нас же свой дом есть. И работы полно – хватит на всех в округе, кто заработка ищет.
