Вот то-то и оно, подумала Рэй Линн, а тянем лямку ты да я. Она откинула со лба волосы, ставшие непослушными от влажного воздуха. Буч так и пожирал ее глазами.
– Рэй Линн, – сказал он, – я тебе когда-нибудь говорил, какая ты красотка?
– Каждый раз, Буч.
Тот повернулся к Уоррену:
– Ну правда же, а?
Кобб, все еще раздосадованный предложением жены, теребил вылезшую нитку на рубашке.
Рэй Линн сменила тему:
– Что тебе положить, Буч? Хочешь кусочек моего пирога?
Крэндалл ответил:
– Твоего-то пирожка я бы отведал.
Он хихикнул над своей шуткой, а Рэй Линн бросила взгляд на Уоррена, но тот с озабоченным видом поправлял лямки комбинезона. Она встала, чтобы подать Бучу пирог.
Буч был парень ничего, но некоторые его привычки Рэй Линн раздражали. Например, когда он пялится на нее без конца, а Уоррен сидит чурбан чурбаном и молча слушает сальности приятеля.
К облегчению Рэй Линн, Буч оставил свои шутки и снова повернулся к Уоррену:
– Как там дела у твоего Юджина с этой юридической практикой в Южной Каролине?
– Да ничего вроде бы.
И разговор перешел на другое.
Доев кусок пирога, Буч поднялся со стула и сказал, что ему надо пойти проверить свиней. После его ухода дождь усилился, поднялся ветер. Деревья раскачивались из стороны в сторону, отвлекая Рэй Линн, пока она с раскрасневшимся от пара лицом помешивала в кастрюле тушеную окру. Она открыла духовку взглянуть, готовы ли бисквиты, как вдруг что-то сильно грохнуло, и обломившийся сук, к ее испугу, пробил крышу чуть ли не над головой. Почти сразу же с потолка потекла вода, залила горячую плиту, и та зашипела.
– Уоррен!
Муж, стоявший у нее за спиной, выругался:
– Черт меня подери! Давно надо было обрезать ветки над домом. Я боялся, что такое когда-нибудь случится, а тут еще запасной кусок жести куда-то задевался.
Шипение становилось все громче: вода капала и капала на плиту. Рэй Линн схватила ведро с дровами, стоявшее рядом, вывалила деревяшки на пол и подставила ведро под течь. Кобб уставился в потолок.
– Надо бы выдернуть этот сук, не то еще хуже будет.
– В такой ливень ты ничего не сделаешь, Уоррен. Да и еда уже готова. Давай-ка поешь. Погоди хотя бы, пока дождь не перестанет.
– У меня есть кусок холста, просмоленный чуток. Он пока удержит воду, а потом уж я все починю как следует. Всего и дела – сук вытащить да дыру заткнуть.
– Совершенно ни к чему заниматься этим сию минуту! – вспылила Рэй Линн, разозленная тем, что муж пропускает ее слова мимо ушей.
Он продолжал:
– Мне нужно, чтобы ты подержала лестницу. Надевай-ка пальто. Дело недолгое.
Рэй Линн шумно выдохнула в досаде и решила в этот раз настоять на своем. Не молчать.
– Нет, так дело не пойдет. Еще покалечишься. Или меня покалечишь.
Он удивленно уставился на нее.
– Ты что же, не хочешь мне помочь?
Она скрестила руки на груди.
– Это может подождать, Уоррен.
Он отмахнулся и вышел за дверь. Рэй Линн смотрела, как он бежит в сараюшку за домом, где они держали своего мула Дьюи. Через несколько минут муж вышел с лестницей, ведром смолы, накрытым тряпкой, и наброшенным на голову куском холста. Рэй Линн вышла на крыльцо и увидела, как Уоррен приставляет лестницу к боковой стенке дома – по центру, там, где торчал дымоход. Муж стал карабкаться наверх с ведром в одной руке, и когда он уже почти добрался до верхней перекладины, Рэй Линн крикнула, хотя ее голос почти утонул в раскатах грома:
– Погодил бы!
