— Oui, vous avez raison. Les adolescents sont devenus trés intelligents aujourd’hui.
Директор удивлённо вскинул брови и, радостно размахивая руками у Колина перед носом, сказал:
— Вы были во Ф’ганции? У вас чýдное п’гоизношение!
— Никак нет, месье. Я родился в старом Андеадлинге и жил здесь… почти всю жизнь. Я всего лишь люблю изучать языки во всей их полноте и красе.
— И сколько же языков вы знаете, если не сек’гет?
— Вы не поверите, если я скажу, что около семи тысяч.
— Вы п’гавы. Я действительно вам не ве’гю. Это же невозможно.
И тут директор звучно расхохотался. Потрепал бессмертного по плечу, сказав:
— А вы мне н’гавитесь, господин Г’гин. На сегодня вы свободны.
Колин встал, оправил свою рубашку, изящно поклонился, тряхнув длинной шевелюрой, и ретировался из кабинета. Директор, закрывая за ним дверь, задумчиво произнёс:
— Подумать только, семь тысяч языков. Ну надо же! Вам следовало бы б’гать с него п’гиме’г, Чите’гн.
Майк что-то буркнул себе под нос и отвернулся. Директор сел на своё место, казалось бы, не обращая внимания на оставшегося ученика. И Майку пришла в голову интересная идея: «А почему бы всё не рассказать?»
— Месье Лавуа, вы смотрите телевизор? Точнее, смотрели ли вы его около шести лет назад?
— Ско’гее всего да. А почему вы пе’геводите тему с вашего наказания?
— Шесть лет назад погиб мой брат. Вы должны его помнить, он у вас учился.
— Да-да, Ка’гла я помню, — энергично закивал директор. — И что же?
— Его убил тот, с кем я сегодня подрался в коридоре.
— Господин Г’гин? Быть такого не может, это клевета. Вы посмот’гите на него: он же сущий ангел. И потом есть отпечатки пальцев на ноже, которым был убит ваш б’гат. ‘Гасследование давно заве’гшено.
— Есть одна маленькая деталь, которую не приметили полицейские в день убийства. Предсмертная записка, начерканная рукой Рубины Хэтчер с фамилией «Крейвен». Что, если я вам скажу, что Энтони Грин – это Колин Крейвен, так же известный как ваш особенный ученик?
— Вы пытаетесь меня запутать, Чите‘гн. Но у вас не получится. Колин К’гейвен давно мё’гтв. Он уме’г чуть меньше, чем за год до кончины вашего б’гата. Жизни после сме’гти нет. А насчёт записки есть тео’гия о том, что ‘Губина на самом деле была влюблена в К’гейвена и не желала этой свадьбы. Поэтому убила и себя, и жениха, а в п’гедсме’гтной записке указала фамилию возлюбленного.
— Но это всего лишь теория. А насчёт отсутствия жизни после смерти –вы правда так думаете? Тогда как объяснить то, что произошло в мае на территории ИШДОМС? Мертвецы, которые обрели жизнь.
— Да, они об’гели жизнь. Однако после заве’гшения действия эликси’га они вновь стали les cavadres froids! — выкрикнул директор концовку на французском, потому что Майк начинал его раздражать. — Что за пустые ‘газгово’гы? Вы что, ве’гите в п’гивидений? Или в духов? Может быть, в ангелов и демонов?
— А откуда мы можем знать, что их нет? Вы и о драконах утверждали то же самое.
— Д’гаконов нет! — взвыл месье Лавуа. — Это мифы, легенды, сказки – называйте, как хотите. Чите’гн, с вами невозможно подде’гживать д’гужеский ‘газгово’р. — Он чуть оперся на столешницу, привставая и почти шёпотом сказал: — Давайте сделаем вид, что я вас наказал, а вы п’госто уйдёте с пону’гым видом от меня. Вас уст’гаивает?
— Замётано.
Майк пулей вылетел из кабинета, подбрасывая портфель перед собой и ловя на каждом шагу. В какой-то момент портфель не упал, но его кто-то подхватил наверху. Вервольф поднял голову и вновь увидел Колина. Настроение резко испортилось.
