– Поверьте, доктор, я почти в полном порядке, – ответил Вершинский с величавой аристократической вялостью, – и сгораю от нетерпения вернуться к исследованиям. Теперь я, к великой скорби, должен продолжать их один…
Врач покачал головой и тяжело вздохнул.
– К вам полковник Русаков. Он ведёт расследование этого случая в качестве приглашённого эксперта-криминалиста.
Вершинский оживился, снял очки и указал гостю на стул.
– Прошу, присаживайтесь, Терентий Гаврилович, – произнёс он с нотками сердечности. – Я наслышан о вас. Убеждён, что вы как раз тот человек, кто разыщет этого негодяя. Подумать только, его выходка свела в могилу такого милого человека!
– Тогда у меня для вас хорошая новость. Он уже задержан. Это невменяемый человек с неустойчивой психикой. Но не исключено, что он действовал по чьему-то наущению. Нам пока не удалось прояснить некоторые вопросы. Потому мы очень на вас рассчитываем, Лев Анатольевич.
– Постараюсь оправдать ваши надежды.
– Прежде всего я хочу спросить вас о так называемой «мёртвой голове». У меня сложилось впечатление, что и вам, и Муравьёву было что-то известно об этом символе.
– О, да… Это объясняет один нелепый случай. Однажды мы с Николаем Прокофьевичем возвращались из института и шли по улице, обсуждая наши исследования. Вдруг нас нагнал какой-то психопат. Жутко смеясь, гримасничая, как обезьяна, и скаля клыки, он прокричал: «Смерть вам от головы, жалкие снобы!» И убежал. Это повергло моего бедного коллегу в шоковое состояние. Он вообще был очень впечатлительным человеком, потому что у него было слабое здоровье. Мне тяжело сознавать, что я подвёл его. Я уверен, что приступ, произошедший со мной, никак не связан с этим письмом. Но Муравьёв, очевидно, связал это с тем случаем на улице и не пережил удара.
– Он присутствовал на том злосчастном фуршете в вашей квартире?
– Конечно. Как же без него? Он был моим ближайшим коллегой и другом.
– Сколько вообще там было человек?
– Около десяти, включая моего ассистента.
– Вы не знаете, куда могло подеваться полученное вами письмо?
– Я положил его на стол, а потом мне стало плохо. Я ничего не помню. Быть может, мой ассистент его взял. Но скорее всего кто-нибудь прихватил его в суматохе.
– Муравьёв, к примеру?
– Да вы что? Зачем?
– Конверт же мог взять кто угодно.
– Так то оно так, но это ни в какие ворота не лезет. Да и он же получил его по почте на следующий день.
– Видите ли, тому нет никаких доказательств. Более того, я уверен как раз в обратном.
– Но эта теория достаточно нелепа.
– Ну, строить теории – моя работа, а строить нелепые теории – мой метод. Письма из вашего почтового ящика вынимает ваш ассистент. Он не глядя вынимает всю пачку и несёт их вам. Но ведь у вашего друга не было ассистента, и всю почту он вынимает самостоятельно. Теперь представьте, что ему в руки попадает анонимное письмо, точно такое же, какое получили вы. Неужели он понес бы это письмо домой, зная, что случилось с вами? Он ведь предполагал, что оно отравлено. Нет, он в ужасе бросил бы конверт на пол. Но он не сделал этого.
– В самом деле, – согласился Вершинский. – Теперь, когда вы объяснили свою мысль, я вижу, что в ней гораздо больше логики, чем мне показалось сначала. И как тогда, по-вашему, письмо попало в руки Муравьёва? Вы и вправду думаете, что он сам его взял?
– Нет. Я полагаю, что ему подсунули его в карман в тот самый момент, когда вы упали. Все поспешили к вам на помощь, в том числе и Муравьёв. Он так испугался за вас, что не замечал ничего вокруг. Письмо в своём пиджаке он обнаружил лишь на следующий день. И это было в самом деле огромное потрясение. Шок просто убил его.
