– Писала. Он ответил, что знать ничего не хочет. Я в прошлом. Так что всё, Паш. Оставь всё как есть. Если он отказался тогда, то сейчас тем более ничего знать не должен. Если ты хоть словом обмолвишься, то я заберу Мирона, и мы уедем так далеко, как только возможно. Я никогда тебе этого не прощу. Мирон только мой сын. Я благодарна Андрею за него. Честно. Но он не захотел знать о сыне.
Ещё пару раз теранув рукавами блузки лицо, не оборачиваясь, идёт в ванную. Слышу шум воды.
Растираю ладонью лоб. Провожу пятернёй по волосам. Не верю, что он мог отказаться от ребёнка. Даже если злился на Крестика, если решил оставить всё в прошлом, от сына не мог отречься. Как она сказала? Он не захотел знать о сыне. Выходит, что сообщить ему она не смогла, поэтому Андрюха думает, что Мирон мой.
Но, блядь, почему Крис не рассказывала, что писала ему? Пизда, мать вашу. Если сейчас попру напролом, жена своё слово сдержит. Сбежит и будет прятаться. Но и делать вид, что у меня примерная семья, перед Диким тоже не получится.
Нет, сам я не выгребу.
Переодеваюсь в чистую одежду. Замазываю нос мазью от ушибов. Выходя из спальни, сталкиваюсь с Кристиной. Она стреляет в меня агрессивно-предупреждающим взглядом и направляется к сыну.
Забираю ключи от её машины и еду в родительский дом. План тот сраный разрабатывали наши с Крис предки. Пусть теперь помогают с новым. Итак… Итак в данный момент выходит такая херотень: надо выпытать у Крис, что она написала Дикому и что он ответил ей. Подобрать правильные слова для Андрея так, чтобы не ляпнуть лишнего, но при этом заставить меня выслушать и услышать. Как-то объяснить, что последние пять лет нашей с Кристиной жизни – фейк, игра на публику, чтобы Савельские не решились в открытую её тронуть.
Родители встречают сразу на крыльце. Видать, в окно увидели, как открылись ворота. Выхожу из машины с сигаретой в зубах. Мама недовольно поджимает губы. Да, обычно при них стараюсь не дымить, но сейчас никак. Папа смотрит с беспокойством. Выпускаю струю дыма и толкаю:
– Мне нужна ваша помощь. Сам не справляюсь. Ситуация сейчас такая, что пиздец.
– Павел. – грозно рычит отец.
Да, для родителей мы всегда дети, даже если ведём свой бизнес, заводим семьи и решаем вопросы государственного масштаба, материться при них нельзя.
Но тут в фокус маминого внимания попадает моё лицо. Видок тот ещё. В обе стороны от переносицы расползлись чёрно-красные синяки.
– Паша, это ещё что такое? – срывается вперёд и протягивает руку. Отшатываюсь назад, качнув головой. – Тебя избили? Подрался? Тебе в больницу надо.
– Не надо, мам. – обрубаю глухо и ровно. – Не до неё. Решу вопрос и потом съезжу.
– Это и есть та самая ситуация? – кивает на меня отец.
Перевожу дыхание и растягиваю рот в улыбке, делая вид, что не так всё и страшно.
– Андрюха в городе. Видел меня с Крис и Мироном. Это последствия той херни, что мы наворотили.
– Ты рассказал? – холодно выбивает он.
– Не успел. – хриплю, ткнув пальцем в нос.
Усмехаюсь, бодрясь перед предками.
– Согласен. Ситуация – пиздец. – соглашается папа. Мама настолько оторопела от новостей, что даже моргать забывает. Она тоже слёз в своё время пролила немало. Когда твоему ребёнку делают больно, тебе не лучше. Крестик для неё с рождения была дочерью. – Лиза, мы один на один поговорим. – поворачивается к ней, приобняв за плечи. – Надо без эмоций, а ты сейчас разведёшь панику.
