Так и есть. Книга вторая - страница 34

– Как это есть сказать по-русски? – желчно насупился обескураженный Тема.

– Слушай сюда.

– Весь внимание.

– Представь себе муравья.

– Очень живо представляю.

– Хорошо. Он живет в мире своего социума, живет бессознательно. Все его поведение диктуется заложенной в него программой и природой запланированным спектром реакций на стандартные раздражители.

– Верно, и..?

– Фактически, не обладая сознанием, он все равно живет в некоем понятном и доступном для его рефлексии, если можно так выразиться, мире.

– Согласен.

– С точки зрения школьного курса геометрии начальных классов, нам уже понятно, что он живет в двумерном мире – все доступное ему пространство это плоскость, по которой он может двигаться вправо-влево и вперед-назад.

– Муравейники трехмерны.

– Да, но сам муравей, живущий там, этого не осознает. Он просто движется по двумерной плоскости, причудливо закрученной в трехмерном пространстве. Если, допустим, он тащит какой-то груз и на его пути возникает горка – он не осознает, что начал подъем, в его представлении он по-прежнему ползет вперед, просто на этом участке его двумерного пространства меняются законы физики, двигаться почему-то труднее, а груз при этом какая-то неведомая сила тянет немного назад.

– Эта абстракция мне понятна.

– Замечательно. Значит, понятно будет и то, что для понимания муравья наше трехмерное пространство недоступно, однако, он вполне способен управляться с ним из своего двумерного восприятия и даже вполне сносно выживать.

– Логика сейчас подсказывает, что и мы сами, жители трехмерного мира, можем не осознавать в свою очередь, что…

– Можем, и скорее всего так и есть, но это другая история. Данный пример характеризует лишь смысловые соотношения разных миров – они могут существовать один в другом, и даже более примитивные с биологической точки зрения организмы способны захватывать какие-то участки пространства обитания высокоорганизованных существ – как колонии термитов вдруг превращают деревянный корабль, прекрасную инженерную конструкцию, в непригодную для плавания посудину.

– Принято.

– На этом простом примере, дорогой друг, – Барт вдруг опять начинает хохотать и снова, в который раз, препаскудно-фамильярнейше хлопает Тему по плечу, – я поведал тебе о том, как вторичное существо из придуманного смыслового пространства, вдруг обрело достаточный потенциал, чтобы рвануть на завоевание реального трехмерного мира.

Это уже перебор. Даже с учетом всего, во что Тема готов был поверить и принять:

– Ты хочешь сказать, что придуманный персонаж хочет завоевать наш мир? И преломление – это переход одушевленной сущности из двумерного в трехмерное пространство со всеми вытекающими? – Тема изо всех сил старается насмешливо сощуриться. Но ему не смешно и щека одеревенела. Очень уж убедителен Барт. А может, даже не столько он, сколько все происходящее вокруг последний час.

– Я хочу сказать, что Диман вырвался наружу. Об этом и будем сейчас говорить…

– Гавари гавари да не загаваривайся, – вдруг раздается счастливый голос из-за спины, и тут же за столом материализуется жизнерадостный мавр Тимошка. Следом за ним появляется немного растерянная недавняя знакомая Темы.

Вечер совершенно не казался томным, но теперь он окончательно ухнул в пучину сумасшествия.

Тема вдруг сует руку в батарею пивных стаканов и, неожиданно для себя, выуживает оттуда полную кружку пенного.