А. может, потому и не отходил Кирилл Михайлович от симпатичной жены, что опасался, как бы не оказаться «рогоносцем», если отвлечётся на сторонние «забавы». Кто знает. Тем не менее, на охоту Кирилл Михайлович никогда не ездил, объясняя это тем, что не может поднять ружьё на живое существо. У соседей помещиков вокруг бывал непременно со своей супругой. Завтраки, обеды, ужины они проводили обязательно вместе. Трапезы занимали до трёх часов каждая, проходили за неспешными разговорами с женой. Кто знает, а, может, действительно искренно любил её, ведь вполне молодой ещё был мужчина, около сорока лет, и не какой-нибудь совсем уж чахлый пень. Вовсе не глуп.
Может быть, и у супруги Натальи Андреевны к нему были какие-то ответные чувства. Хоть особо красивой внешностью Кирилла Михайловича не одарила природа, но был довольно приятен лицом, да и фигура не обрюзгшая, подтянутая. Разве что небольшое брюшко отложилось из-за некоторой ленивости. Этакий Манилов из гоголевского романа «Мёртвые души», который, по олписанию, был весь в «амурах» и «зефирах».
Однако, при всём при этом, управлял имением с умом, без пустых маниловских мечтаний. Рачительно вёл все свои хозяйственные дела, под строгим контролем. Работников своих сильно не обижал. Был из части достойного дворянства. Может. потому и продержался «на плаву» почти до самой революции, а незадолго до неё, в 1913-м году, вовремя почувствовал, что вокруг запахло «жареным», быстро распродал тяготившее имущество, собрал все ценности, и вместе с супругой Натальей Андреевной благополучно эмигрировал во Францию. С деньгами то везде можно найти хороший приют, везде примут. Ещё бы! К тому же французский язык и он, и супруга Наталья Андреевна знали довольно прилично.
По характеру Варвара всегда была пугливая, очень стеснительная, ведь её отец Макар Лукич держал всю свою семью в строгости. В шумных играх Варвара никогда не участвовала, лишь молча наблюдала со стороны. Шарахалась лт нахальных парней. Тихая была. Фрол с детства её такой помнит, росли ведь рядом, всего на год Варвара младше.
Раньше Фрол как-то не замечал её. Будто и не было. Прямо сказать. нисколько не интересовала. А теперь вдруг обратил внимание на пришедшую в расцвет девушку, и сейчас, потеряв голову, изо дня в день специально караулил каждую возможность хоть словом с ней обмолвиться, хоть мельком встретиться с ней взглядами.
Вот однажды и случилось то, чего Фрол так ждал. Особенно в последнее время. Дело было ближе к осени того самого 1899-го года, в конце августа, когда начиналось щедрое «бабье лето».
Варвара вышла с коромыслом и вёдрами за водой. Осторожно ступая, и придерживая, чтобы пустые вёдра не болтались сильно, направилась к колодцу. Фрол заметил это, тут же поспешил следом. У колодца и догнал.
– Варя, што ж ты меня сторонишься? Али такой уж страшный?
Опустив смущённо глаза, Варвара негромко возразила:
– Да нет… Пошто так то… Просто работы у меня много, некогда разговоры говорить…
Фрол заглядывал ей в лицо, надеясь понять, как она к нему относится. Нравится ли он ей, ответно ли с её стороны. Ну, хоть немного… Варя лишь молча смущённо улыбалась.
Фрол загородил собой подход к колодцу, и всё пытался поймать её взгляд.
– Фрол, не балуй! Пусти, мне воды надо набирать! – начала сердиться девушка.
Фрол отошёл чуть в сторону, и Варвара подошла ближе, опустила колодезное ведро вниз. Оно громыхнуло цепью, плюхнулось на воду, и захлебнулось, с жадностью набрав её до края в себя.
