Читать онлайн Степан Бузмаков - Такие дела

Сдаётся мне всё это началось в погожий летний денёк. Сейчас уж точно и не вспомниь, да и не важно это.

Егор рассматривал спущенные колёса старой машины. Это была прогнившая, проржавевшая «Лада 2114». Пустой, незакрывающийся багажник, битые «противотуманки», лобовое стекло в паутине из трещин. Круглый год стояла она на одном месте, глазами-фарами сверлила проходящих мимо людей. Зимой её покрывало одеялом из снега – получался высокий снежный холм. Весной сугроб таял. «Лада» погружалась в грязь. Летом она сохла под палящим солнцем и омывалась проливными дождями. Осенью покрывалась новым слоем пыли и мёртвой листвой. И так год за годом, цикл за циклом. Егор думал тогда: сколько это продолжается?

– Харэ втыкать! Погнали лучше на пустырь – говорил Данил.

– А чё там? – отвлёкся от машины Егор, не вставая с корточек.

– А тут чё?! Не, базара ноль, тебе весело, а мы-то почему аутировать должны? Вон, – Данил ткнул в сторону пинающих волейбольный мяч парней пальцем – эти двое мяч уже до смерти запинали!

Егор проследил за направлением.

Мяч действительно был при смерти: грязно-серая грыжа, недостаток воздуха, полинялый оранжевый цвет – не хаватало надписи: «СПАСИ МЕНЯ». Или: «УТИЛИЗИРУЙ».

Рядом с толкающимися парнями, на обшарпанных, некогда жёлтых скамейках разместилась пара девчонок – Катя и Настя, они что-то увлечённо высматривали в цветастых смартфонах. Это что-то они бурно обсуждали, но до Егора доносились только обрывки девичьего гомона. Ничего не разберёшь.

– Вот это!..

– Нет! Это!..

– Ну не-е-е-ет…

Услышав слово «пустырь» Егор не испытал ничего кроме безболезненного укола тусклой скуки и оторопи. На грудь рухнул рюкзак с книгами. Хотелось домой, к телевизору, на диван. Хотелось чёрного чаю с сахаром и дешёвых фильмов ужасов. А вот прогулки по памятникам прошлого не хотелось.

Егор снова задумался, огляделся. Разлагающееся здание строго магазина заколоченными окнами смотрело в ответ. Светило солнце. Рядом с детской площадкой, разве что чуть поодаль, на одной из обшарпанных скамеек сидел дед. Егору он не понравился. Тяжёлые надбровные дуги, кожа древней черепахи из аквариума зоопарка, вдобавок он был одет явно не по погоде: стояла жара, а дед был в чёрном, поношенном пиджаке с заплатами на локтях, надетом на растянутый серый свитер, в таких же, как пиджак, чёрных брюках с пузырями на коленях. Он читал книгу, бубнил что-то себе под нос, смолил сигарету за сигаретой.

Данил распинал все ближайшие камни, проследил за взглядом товарища.

– Чё, новую развалюху себе нашёл? Лучше-б ты, честно-слово, на машину продолжал залипать. ПОЙДЁМ Я ТЕБЕ ГОВОРЮ! Нам очень нужно куда-нибудь свалить. А то я прямо тут засну!

Егор не стал сопротивляться. То, что ему никуда не хотелось, было понятно и так. На тот момент это его перманентное состояние. А Даня… Если ему что-то втемяшится, так надо будет выше собственного роста прыгнуть и желательно так, чтобы приземлиться ему на голову, чтобы его в этой новой прихоти переубедить.

На том и порешили. Компания из пяти парней и двух девчонок двинулась в сторону выезда из города. На ходу Егор похлопал себя по карманам, проверяя на месте ли мелочь, ключи и мобильник. Оглянулся на площадку-скверик. Что-то изменилось. Картинка была не полной. Он тогда пытался понять что именно. Чего не хватало. Машина на месте, обшарпанные турники на месте, заросли лопуха, репья и крапивы всё также скрывают дворовых кошек, истомно потягивающихся на ковре сорной травы; тополя тянутся к небу, скрипучие качели ожидают новых посетителей, пустые скамейки отдыхают от людей, точно! Пусты…

– Чё ты встал?! Объясни! – Данил бортанул Егора и побежал к компашке. Мысль улетучилась тогда, не будем пытаться продолжить её и сейчас. Егор побежал за другом, готовясь отсыпать с десяток подзатыльников.

Разбитые тротуары, строящиеся пешеходные и велодорожки, шумные автомобили и разношёрстные прохожие – всё мелькало мимо.

Ребята вышли на заброшенные железнодорожные пути. Их встрели проржавевшие рельсы, поросшие травой. Чёрно-коричневые пятна масла на подгнивших шпалах. Дикий шиповник, сирень, акация и неизвестно как называющийся, в два-три человеческих роста, кустарник и поросль деревьев вдоль насыпи стали живой изгородью, высокой зелёной стеной скрывающей неизвестное. Изредка попадались ручьи, облюбованные бобрами. Мокрая коричневая шерсть в чёрной воде навевала приятные чувства. Интерес может быть. Удивление. Чёрные хвосты отливающие причудливым светом на солнце приковывали взгляд.

– Хотите шутку? – спросил Максим. Судя по лицу, его прямо разрывало изнутри. Согласие никто не выразил, но он всё равно продолжил: «Пациент спрашивает у врача: «А больные у вас в больнице часто умирают?» Врач задумался и говорит: «Нет, что вы! Всего один раз!»» С самой шутки никто не посмеялся. Разве что Никита сдержанно хихикнул, да Данил гыгыкул разок. А вот смех самого Максима мог действовать как специализированное отупляющее оружие. Этакая помесь утки, чайки, скрипа велосипедных дисковых тормозов после дождя и свистка физрука. Нужный эффект за счёт этой дикой песни и достигался.

– Мне другая вспомнилась, – сказал Егор на ходу разглядывая щебень – Ведут мужика на расстрел. На улице погода – просто мразь – дождём всю дорогу размыло, гром гремит, вода с неба льёт, отврат, кароче. Вот идут они, идут, мужик совсем приуныл. Начал рыдать. Одному из конвоиров это надоело, он ему и говорит: «Хуль ты ноешь? Нам вот ещё обратно идти»

В этот раз хихикнул уже Никита. Макс ржал, распугивая чёрных птиц, взымающих в небо.

Катя и Настя говорили о своём, хихикали. Парни удивлялись, как Никита умудрился затащить в их компанию двух весьма привлекательных девчонок, причём, у него получалось удержать их, когда трио пускающих слюни лоботрясов, раз за разом, косячили. Против никто не был. И Максим, Егор и Данил часто пускали слюни, слушая звонкий девичий смех. Им было невдомёк, что часто может быть, когда некоторые стебли в поле оказываются зеленее остальных.

Местами надоедала мелкая серая мошкара. Огромные, живучие слепни норовили оставить деревянный укус. Солнце было ещё высоко. Летние лучи теплом ласкали кожу. Прохладный лёгкий ветерок дополнял их работу. Уроки, школа, зима – далеко-далеко.

Железная дорога закончилась. Упёрлась в насыпи гальки, песка, щебня и прочего, давно заброшенного, заросшего травой, заваленного мусором, отчасти растащенного для строек и перепродажи.

Пустырь представлял собой останки неизвестного производства, там находились не действующий, полуразрушенный элеватор, котельная, складские помещения с дырявой крышей, двухэтажные здания контрольно-пропускных пунктов, бетонные плиты, битумные пруды, тающие на солнце, заготовки под фундамент… – и прочие постиндустриальные артефакты.

Если знать, куда свернуть, можно найти множество цилиндрических ходов в земле: ржавые скобы, образующие лестницу уходят во тьму подземных, страшных помещений.

Брошенные водонапорные башни царапают небосвод. Угрожающе нависают над пожелтевшей, иссохшей травой.

Вскоре компания устала и остановилась на привал. Просто так стоять и трепаться было скучно и Данил предложил развести костёр.

Тут же нашли ржавую бочку, деревянный хлам – ошмётки ящиков, сухой травы и бумажной ветоши. Четверть часа промучились с розжигом. Занялось пламя. Удушливый мусорный дым устремился к небу. Вся компания заворожено смотрела на языки пламени. Катя и Настя встали поодаль.

– Не хавтало ещё дымом провонять, – Сказала Настя, набирая сообщение большими пальцами. Егор завидовал скорости, с которой девчонки набирают текст. Ему до таких темпов было далеко. Она хмурилась, судя по всему – диалог не из приятных.

– А мне итак жарко! – говорила Катя, используя фронтальную камеру в качестве зеркала.

Максим отошёл от огня раньше всех. Прошёлся вдоль кучи кирпича, бетона и щебня, пока его друзья перекидыались шутками и трепались о разном. Его внимание привлекла рыжая купюра. Она была грязная, мятая, рваная и очень дорогая. Пять тысяч рублей. Неслыханное богатство для подростка его круга. Максим выдернул купюру и долго смотрел на неё. Всплех эйфории, неверия, восторга. Замешательство друга заметили и остальные.

– Ничегошеньки себе! – кричал Никита, рассматривая купюру из-за плеча Макса.

– Как делить будем? – Спросил Данил. По его лицу пробежала блажь, словно он уже потратил свою долю. Макс решил поделить всё по-ровну: по восемь сотен каждому. А остаток… Да и шут с ним с остатком.

Егор хмурился. Данил и Никита копались в счастливой куче строительного мусора. Восторгам не было предела, когда они обнаружили ещё пару купюр того же номинала. Лучше бы им было этим и ограничиться. Но так всегда бывает с деньгами: найдёшь источник – будешь пить до дна. Или до тошноты. До чего раньше дойдёшь? Максим быстро отошёл от радостного шока. На смену ему пришёл жадный азарт. Он присоединился к товарищам.

За разговорами и восклицаниями троица разбрасывала камни, пылила, мысленно складывала, умножала и делила куш.

Егор воровато оглядывался по сторонам. Что-то во всём этом казалось ему неправильным. В особенности, его желание, чтобы парни ещё парочку купюр откопали. Деньги у него были, но не то чтобы в избытке. Он с детства уяснил, что их много не бывает.

Никита, переворачивая очередной камень, нашёл нечто странное. Сначала он решил, что это очередная микроглыба, но с ней было что-то не так. Форма, вес, текстура… Он покрутил находку в руках, рассмотрел внимательнее. Когда к нему пришло осознание: что именно он держит в руках, его коленки зажили своей жизнью. Он издал здавленный выдох. Что-то почти матерное. Выронил «камень».

Макс и Данил, заметили перемену в настроении друга.

– Это ещё что за?.. – спросил Данил ногой переварачивая «камень». Троица отпрянула. Отошла на несколько шагов в разные направления, словно бомбу увидели. Егор отвлёкся от размышлений. Подошёл ближе. Рассмотрел находку.

На команию пустыми глазницами глядел обожённый, чёрный череп.

Егор вёл дневник. Корявым почерком марал тетрадные страницы. Рисовал разное на полях. Вечерние записи анализировали события последних недель. Деньги забрали в качестве вещественного доказательства. Окрестности промзоны оцепили. Отгоняли зевак и подростков, то и дело норовивших залезть не в своё дело. На месте работали криминалисты. В Тёмном проводились розыскные мероприятия. Ситуация приобретала всё более зловещие оттекнки: в районе промзоны находили новые останки. Точное число тел широкой общественности не сообщали. Люди домысливали это сами. И что только не водилось в этих домыслах! Количество, характеры повреждения, степени разложения, будоражащие воображения подробности и домысли – всё изменялось по мере приложения к народной молве обывательской фантазии.

Всё это нашло отражение в записях Егора. Он захлопнул тетрадь. Рухнул на диван. Включил телевизор. По местным телеканалам освещали последнюю новость. Среди зевак в кадре Егор заметил старого знакомого: того самого деда, сверлившего камеру хмурым взглядом из под густых чёрных бровей.

– Да ну, не… – отмахнулся было Егор, подумав, что это другой дед. Просто похожий. Попробуй их отличи, ага. Но часть его личности, склонная к мистификациям, заговорам и эзотерике уже составляла мрачноватое повествование.