Пошёл дождь, и Оксана долго стояла под холодными струями, смывая с тела липкую боль, ругая себя: Танька ведь предупреждала. Ругала и Любку: если бы она не прицепилась с этой поездкой, ничего бы не произошло...
Она уже верила, что он шаман, потому что он сволочь и совсем не в её вкусе, и она его совсем не хотела, но всё-таки, когда он сказал:
– Тебя... – позволила ему... позволила так оскорбить, так унизить её...
А потом пришла Любка и первым делом сообщила, что дядя Лёша споткнулся и упал:
– У него шишка на лбу и синяк под глазом...
Сказаться больной? Остаться на судне в своей палатке? Нет! Она не даст ему насладиться победой!
Оксана подкрасила глаза, сменила удобный спортивный костюм на модные облегающие джинсы и в меру открытую шёлковую блузу. Белый цвет ей к лицу. Для такого наряда уже прохладно, но шерстяная кофта весь эффект воздушности, испортит...
Она, кажется, не веселилась так никогда в жизни, захохотала:
– Всегда думала, что единороги только в сказках бывают!
Даже Любочка улыбнулась, отворачиваясь от налившегося красной злостью дяди Лёши.
Два дня Оксана шутила, смеялась, рассказывала анекдоты, просто очаровала молоденького моториста Максима, и он ходил за нею попятам, предлагая свои услуги. Она удила с молодняком рыбу, громче всех визжала, увидев целую семью байкальских эндемиков – выдр, поедающих какую-то траву, возлежа на воде, как на мягком матрасе; руководила молодёжью, варившей на кострах кашу с тушёнкой. Вечером она танцевала с Витей и Колей, нежное танго и блюз – с млеющим от счастья Максом, а под общий хохот исполнила дуэтом с сестричкой весёлую песенку.
***
Воскресенье. Солнце уже садится. Судно отчалило в обратный путь. Она так устала притворяться, демонстрируя, что ей весело, а он ещё имел наглость подойти, когда она, стоя возле леера, ждала Максима, пообещавшего мороженое в обмен на поцелуй.
Савельев был, кажется, пьян, во всяком случае, выпил лишнего, прохрипел:
– Я хочу...
Оксана вспомнила: «Я хочу тебя...» – передёрнулась от обиды, но сумела, захохотав и показывая пальцем на огромный синяк под его глазом, процитировать киношного коллегу – начальника уголовного розыска из фильма «Старики-разбойники», которого очень симпатично сыграл артист Бурков:
– ... доложить товарищу начальнику, в какой схватке с преступностью получена бандитская пуля! – перебила она его и приняла от Макса стаканчик с замешанным на соке льдом, потом надолго припала к губам мальчика. – Ты такой сладкий! – И услышала о себе такое, от чего сердце зашлось от боли...
Прощаясь, Таня во всеуслышание сказала:
– Ну, ты молодец! Даже не думала, что ты такая весёлая! – а сама зашептала на ухо: – И Савельев не думал... Он на тебя так смотрел!..
Воскресенье. Солнце уже садится. Судно отчалило в обратный путь. Она так устала притворяться, демонстрируя, что ей весело, а он ещё имел наглость подойти, когда она, стоя возле леера, ждала Максима, пообещавшего мороженое в обмен на поцелуй.
Савельев был, кажется, пьян, во всяком случае, выпил лишнего, прохрипел:
– Я хочу...
Оксана вспомнила: «Я хочу тебя...» – передёрнулась от обиды, но сумела, захохотав и показывая пальцем на огромный синяк под его глазом, процитировать киношного коллегу – начальника уголовного розыска из фильма «Старики-разбойники», которого очень симпатично сыграл артист Бурков:
– ... доложить товарищу начальнику, в какой схватке с преступностью получена бандитская пуля! – перебила она его и приняла от Макса стаканчик с замешанным на соке льдом, потом надолго припала к губам мальчика. – Ты такой сладкий! – И услышала о себе такое, от чего сердце зашлось от боли...
