Савельев, правда, независимость демонстрирует, но и он уже приставать, придираться перестал, как с равной себе разговаривает. Иногда какой-нибудь из своих мальчишеских фокусов выкинет, но без прежней злости.
На прошлой неделе дежурил и на хранителе экрана компьютера в её кабинете надпись «Не верьте, что все мужики сволочи, потому что все бабы дуры!» оставил. Пришлось ответить, только по электронной почте: «Не все мужики сволочи, не все бабы дуры».
Утром пришёл, улыбнулся, большой палец показал:
– Умыла! Три – два! – а вчера анекдот рассказал: – Два генерала спорят: секс – это работа или удовольствие. Солдата спросили, а он говорит: «Удовольствие! Если бы это работа была, вы бы её на плечи солдат переложили!» – после чего лукаво подмигнул: – Ну что, товарищ начальник, три – три?
И по улице очень удобно с работы ходить стало.
Из-за какой-нибудь калитки слышишь:
– Домой пошла... Начальница...
Только это «начальница» совсем иначе, чем год назад «генеральша», звучит. Странные они! Старушки приветливее стали, однако как будто не очень-то и заметили, что раньше по-другому говорили. Зато сейчас она героиня: Герку укротила...
Впрочем, и неприятность тоже случилась, принесла нелёгкая! Константин Александрович пожаловал.
Оксана не вышла на улицу: не такое она большое начальство, чтобы генерала возле машины встречать. Уже обрадовалась, когда Костя без фамильярности за руку поздоровался, несколько вопросов о работе задал, к двери пошёл, и подумала, что вечером в гостиницу позвонит, но он обернулся и при всех сказал:
– Я жду вас у себя в номере в девятнадцать, Оксана Владимировна! Хочу с вами кое-какие производственные вопросы обсудить!
Она тотчас покраснела. Начальник отделения улыбнулся подобострастно, Савельев – ехидно, Таня ещё совсем девочка, а, кажется, чуть уголки губ вверх потянула, сочувствуя… И стало так больно: как девку в номера вызвал!
Без пяти семь она вошла в холл гостиницы. Старый, как этот мир, трёхэтажный сарай ещё года тысяча девятьсот затёртого, построенный для скупщиков золота и пушнины у местного населения в обмен на бусы, табак и «огненную воду», оружие, мануфактуру, таблетки хинина и прочие изобретения цивилизованного мира. Зато сейчас реконструированный, и в местных газетах каждый месяц пишут, что это позор города – историческая застройка у предприимчивого торгаша оказалась. А бар там, как в самом дорогом отеле, половину холла занял. И зеркала, и цинк, и бармен в бабочке блестящий шейкер в руках перебрасывает, и торшеры огоньками манят…
Что-то почувствовала, скосила глаза. Капитан Савельев сидел спиной к лестнице на высоком стуле, потягивая коньяк из пузатого бокала, и сосредоточенно дёргал ручку «однорукого бандита». Он не повернул голову, не заметил её, но внутри что-то оборвалось, и Оксана ускорила шаг...
Костя уже ждал, недовольно пробурчав:
– Не могла пораньше прийти! – И она хотела рассказывать ему о том, как страшно было в багажнике «Жигулей», о Герасиме, о работе, но он не дал ей открыть рот и нетерпеливо прошептал, повалив на кровать: – Я хочу тебя...
Его жёсткая страсть всегда вызывала ответный огонь. Оксана обвила руками могучую шею, поцеловала волосатую грудь в вырезе сорочки и вдруг, ещё ни о чём не думая, отстранилась, вырвалась:
– Нет!
Он прорычал:
– Что такое?!
Она пролепетала:
– Я не могу... – Решительно подняла голову. – Ты должен меня понять! Я так больше не могу! – И выслушала краткую лекцию, о том, что он специально из-за неё сделал крюк, возвращаясь из командировки, лишних четыре часа в машине провёл, а она...
