Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга - страница 27
Из всех сельских работ больше всего мне нравилась пахота. У нас был плуг с двумя лемехами, и мне никогда не надоедало смотреть, как земля, под действием отвала и дерноснима, разворачивается на два свежих валка, и порой, если глубина и скорость были хорошо отрегулированы, небольшие комочки земли осыпаются на дно борозды. Эта земля все время меняла цвет, текстуру и консистенцию. Здесь она глинистая, плотная и жирная, там известняк – легкий и рассыпчатый, а еще дальше – скальные породы, которые следовало обходить, чтобы не повредить лемех. Вороны ныряли в свежие борозды – их привлекали земляные черви, оказавшиеся на поверхности, а иногда кроты и землеройки. Одним взглядом я мог оценить, сколько нужно распахать борозд, чтобы разрыхлить пахоту для сева. Я также определял по качеству почвы толщину пахотного слоя, состав валка и урожай злаков будущим летом. А еще эту работу делали в основном осенью, в мое любимое время года, с яркими контрастными красками, свежим порывистым ветром, плотными подвижными облаками, влажной землей, набирающейся сил.
Габриэль ждал нас на прицепе с бидонами. Когда мы наполняли молоком два последних бидона, на колокольне било половину восьмого. Габриэль поспешил к молочнику. По счастью, это недалеко, а бегает он быстро. Конечно, молочник не откажется принять у нас молоко из-за опоздания на несколько минут.
Я оставил молока на донышке для наших кошек. Они уже пришли и ждали. Их было от пяти до восьми, они жили дикими на ферме и вокруг нее. Они завораживали меня. Мы видели, как они грациозно прогуливаются по балкам кровли на десятиметровой высоте. Ни одна из них никогда не упала. Нам никогда не удавалось их поймать. Они подпускали к себе только метров на десять; иногда, если быть очень терпеливым, на пять, и снова убегали на свою территорию. Но они любили молоко и приходили утром и вечером, чтобы получить свою порцию.
В то время жизнь каждого из нас была тесно связана с Природой. Конечно, сельское хозяйство модернизировалось, и мы следовали за его изменениями. И все же в то время мы еще соблюдали некоторые традиции, такие как севооборот, чтобы поберечь нашу землю, и вся наша машины цеплялась к одному и тому же трактору. Просто дизель без кабины, без гаджетов, без электроники. Просто мотор на четырех колесах. Такая механизация была весьма хлипкой, если учесть, какие участки земли мы обрабатывали, какие возделывали луга, какие распахивали борозды. Что до наших земель – сейчас они считались бы клочками – они были поделены на части и разбросаны по всем закоулкам округа, часто с купой деревьев, обозначавшей центр или края.
Покончив с дойкой, я принялся за подстилки. Я предпочитал класть пшеничную солому. Она красивого цвета, а главное – ее легко можно распушить вилами, она быстро становится объемной и позволяет за короткое время покрыть всю территорию, которую занимает скот. Если солома качественная – а она качественная, если ее успели связать в охапки до того, как она намокнет под дождем, – это последнее действие всегда происходит быстро, от силы десять минут на каждое стойло.
У нас не было сезона отдыха. Скотина задавала нашим рукам работы ежедневно, а позже, когда растения зимовали, мы отбывали повинность в лесу. Мы всегда были на воздухе, невзирая на погоду, на милость или разгул небесной стихии. Только молния могла нас напугать. Нужно сказать, что нам отсыпали достаточно историй о разбитых в щепки деревьях, о стадах, целиком пораженных электрическим разрядом, или о сгоревших фермах, чтобы разжечь последние искорки суеверий и страхи, не всегда рациональные. И потому, когда ранний вечер вдруг погружался в холодный полумрак, отец распахивал дверь в сад и с бравадой в голосе кричал каждый раз, как поблизости раздавался удар грома: «Давай, лупи сюда!» – а мать потихоньку зажигала свечку.
Похожие книги
