Эва взглянула на неё.
– Вы так говорите, будто знаете это на собственном опыте.
Вера улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными.
– Каждый из нас что-то терял, милая. Я здесь не исключение.
Эва не могла сдержать любопытства.
– А вы? Почему остались здесь?
Вера посмотрела на неё, как будто размышляла, стоит ли делиться. Наконец, она тихо начала:
– Этот городок – моя спасительная гавань. Когда-то давно я приехала сюда, как и ты, чтобы убежать от прошлого.
Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.
– У меня был сын. Серёжа. Он был моим светом, моей опорой. Но… я потеряла его.
Эва почувствовала, как что-то сжалось в её груди.
– Простите, – сказала она, боясь, что задала слишком личный вопрос.
Вера покачала головой.
– Это было давно. Но боль… Она не уходит. Она просто становится частью тебя. Я осталась здесь, потому что здесь он был счастлив. Мы любили гулять вдоль берега, он собирал ракушки и мечтал построить дом у моря.
Её голос дрогнул, и на мгновение в кафе стало так тихо, что было слышно только стук чашки о стол.
– Иногда мне кажется, что он всё ещё здесь. В шуме волн, в запахе сосен. И это помогает мне жить дальше.
Эва посмотрела на Веру, почувствовав странную близость. Слова женщины затронули что-то глубоко личное, и она ощутила, как между ними возникло невидимое, но крепкое соединение. Вера была не просто хозяином кафе; она была хранительницей не только истории, но и боли, которая шла вместе с ней.
После разговора с Верой город начал восприниматься иначе. Эва видела в нём не просто место для отдыха, а нечто большее. Здесь жили люди, которые хранили свои истории, раны и мечты, и всё это придавало городку особую душу, которую нельзя было заметить на первый взгляд.
Она вышла на набережную, где старые лодки покачивались на волнах, словно дышали в такт морскому бризу. Под ногами хрустели камешки, а вдали виднелся холм с мастерской Макса. Эва села на лавочку, достала блокнот и почувствовала, как её рука невольно тянется к ручке. Слова начали литься на бумагу, и она вдруг поняла, что впервые за долгое время снова хочет писать.
Эва начала записывать заметки о жителях городка: о Вере, её «Веранде», о Максе и его странных картинах, о шуме моря, который словно шептал забытые тайны.
«Каждый из нас носит в себе что-то, что не даёт покоя, – написала она. – Но именно это делает нас живыми.»
Она подумала о том, чтобы создать нечто большее, чем просто заметки. Возможно, книгу? О людях, их потерях, их пути к себе. Но мысль об этом была ещё слишком хрупкой, чтобы она могла признаться в ней даже самой себе.
Вернувшись домой, Эва обнаружила записку у двери. Макс написал на клочке бумаги:
«Если захочешь посмотреть, как я работаю, заглядывай. Я на месте.»
Она улыбнулась. Макс удивлял её. В его лёгкой манере общения скрывалась глубина, которая притягивала её, как магнит.
Она отправилась к его мастерской на холме. Когда она вошла, Макс был занят: его руки уверенно лепили что-то из глины, а на стенах висели новые, ещё не высохшие картины.
– Ты всегда такой сосредоточенный? – спросила Эва, садясь на деревянный стул.
Макс поднял на неё взгляд и усмехнулся.
– Только когда работаю. Иначе всё развалится.
– Почему ты вообще начал рисовать? – неожиданно спросила она.
Он замер, словно вопрос застал его врасплох.
– Я всегда рисовал. Даже когда был ребёнком. Но начал по-настоящему, когда потерял зрение. Это… помогло мне не потерять себя.
