Читать онлайн Лидия Вэйл - Там, где надломленные семена растут. Семейная драма
© Лидия Вэйл, 2025
ISBN 978-5-0067-3773-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог: между мирами
У каждого конца есть свое начало.
Как семена, спрятанные в зимней земле.
Темные, спящие, ждущие света,
который их оживит.
Гребок. Вдох. Гребок. Вдох.
Дэниел плыл по мутному озеру, рассекая толпу пловцов в неопреновых костюмах. Три четверти плавательного этапа IRONMAN Виктория, и его ритм оставался неизменным – каждый гребок был мастерски отточен. Он слышал только биение сердца, ощущал жжение в плечах, чувствовал слабый запах вазелина и озерной тины.
Гребок. Вдох. Гребок —
Боль. Раскаленная добела как сталь, вспыхнула в центре груди, сверхновой звездой пронеслась по левой руке, и потухла в онемевших кончиках пальцев.
Дэниел задыхался, заглатывая полный рот водорослей и загрязненной дизельным топливом воды. Правая рука замерла на середине гребка, мышцы закостенели как ржавые петли.
Не сейчас. Не здесь. Просто продолжай двигаться.
Тело начало тонуть. Небо над головой погрузилось в кромешную тьму. Все звуки исчезли. Пузыри унесли его последний вздох. Холод бездны принял его в свои объятия.
Затем наступила тишина. Совершенная, кристальная тишина, окутавшая его как одеяло.
Время остановилось, и в этой неподвижности он увидел своего брата. Солнечный свет играл в его кудрявых волосах, когда они бегали кругами по бабушкиному саду. Детский смех. Запах свежевспаханной земли. Что-то такое простое, что причиняло боль.
Воспоминание исчезло, рассыпавшись на быстро проносящиеся образы:
Его мать в выцветшем розовом халате, сидящая за кухонным столом. Ее пальцы дрожали, когда она решала, какие из счетов могут подождать еще неделю.
Финансовые графики, словно ядовитые водопады, обрушивались с экрана его ноутбука – зеленые пики и красные свечи, цифры, которые когда-то символизировали спасение, теперь стали бессмысленными иероглифами.
«Ты хотел быть ландшафтным дизайнером, – прошептал Сэм откуда-то издалека.
Спальня – частички пыли, плавающие в свете, проникающем через треснувшее окно. Разорванный поэтический дневник, страницы которого скручивались, как осенние листья. Хрупкие зеленые ростки, робко тянущиеся к свету на подоконнике.
Звук затвора.
Образы ускорялись затем резко замедлялись, сливаясь в одно яркое воспоминание:
Дэниелю было двенадцать, Сэму – десять. Они копались на грядке рядом с бабушкой в темной, богатой земле. Ее скрюченные артритом руки демонстрировали честную, суровую работу.
«Осторожно, – наставляла их бабушка. «Жизнь в начале хрупка».
«Вот так?» спрашивал Сэм, его ногти уже почернели от грязи.
«Идеально», – сказала бабушка. «Им нужно место, чтобы расти».
Пальцы Дэниела копировали их движения. Почва была прохладной и влажной, живой и многообещающей. Он вдавливал семечки в каждое углубление и осторожно прикрывал их.
«Корни растут вниз, прежде чем что-то вырастет вверх», – сказал Сэм, повторяя бабушкину мудрость.
«Правильно, Сэмюэль. Отличная работа!»
Дэниел улыбнулся широкой улыбкой. Он был свободен. Он был счастлив.
Сад начал темнеть. Трава под его коленями затвердела, превратившись в синтетический газон. Цветы завяли, их заменили цифровые графики – слишком идеальные, безжизненные. Почва под его ногами растворилась.
Он вдыхал аромат свежескошенной травы, пытался удержать момент, но он ускользал. Его последнее воспоминание о том, как он был маленьким. Чувствовал себя в безопасности. Целым и невредимым.
Из центра начал распространяться свет, смывая цвета, формы, само воспоминание.
И потом темнота.
И потом свет.
И потом – начало.
Шум, который мы предпочитаем не слышать
Дом дышит одолженным временем.
Каждая комната – это камера сердца,
которое забыло, как биться в ритм
с чем-либо, кроме выживания.
Цифровые часы мигали: «5:17 утра» когда Дэниел выскользнул из постели, ощущая привычную тяжесть усталости в конечностях. Холодные доски пола впивались в его подошвы как зубы. В его спальне стояла лишь односпальная кровать, письменный стол и узкое окно, обрамлявшее предрассветную тьму Астории, штат Орегон. Снаружи мост растворялся в утреннем тумане. Он мог видеть этот путь, тянущийся на противоположный берег, но, никогда не пользовался им. Внутри дома, сквозь стены, был слышан постоянный гул автострады – настойчивый, сводящий с ума звук, который, казалось, никто больше не замечал.
Дэниел любил утреннее время – когда в доме еще не воцарился хаос. Когда он мог дышать спокойно. На крыльце медленно мигал фонарь. Мягкий пульс реки Колумбия напоминал о своем присутствии. Где-то в этой тишине он чувствовал край чего-то недосягаемого – мира, который он мог слышать, но никогда не мог ухватить.
Он продвигался через тусклую кухню с эффективностью давней привычки. Овсянка с яблоками – дешево, но сердито. Запах подгорелой каши расплылся в маслянистой дымке попкорна из микроволновки. Воспоминание вспыхнуло мигом – смех брата, хруст сырных чипсов Cheetos, щелканье контроллеров видео приставки.
Настоящий момент напомнил о себе, когда раздался слишком громкий стук ложки. Он остановился, прислушиваясь. Капал кран. Брат храпел. Лаяла соседская собака. Он взглянул на письма, спрятанные за банкой с мукой – три красных конверта с надписью «ПОСЛЕДНЕЕ ИЗВЕЩЕНИЕ», которые его мама проигнорировала как всегда. Один конверт на прошлой неделе чуть не улетел в мусорную корзину – письмо из университета. Она утверждала, что подумала, будто это мошенничество. «Сейчас они обманывают людей, выдавая им фальшивые стипендии», – сказала она с широко раскрытыми глазами. Дэниел не стал перечить. Он никогда не давил.
Международный женский день. Вчера он увидел его на календаре в библиотеке. Он осмотрел гостиную с ее скоплением грязной посуды, разбросанными газетами и остатками позднего «ночного переедания» хлопьев его брата. Чистый дом – вот что он мог ей подарить. Что-то легкое, что могло бы развеять вечное облако недовольства, нависавшее над ней изо дня в день.
Пока Дэниел протирал столы и собирал мусор, гул автострады, казалось, усиливался, в то время как за окном светало. Забавно, как можно жить поодаль с таким звуком так долго, что перестаешь его замечать, до тех пор, пока он вдруг не начинает вибрировать в твоих костях. Как ругань и вспышки гнева, которые сотрясали эти стены. Как эпизоды его брата. Как мамин плач, который тихо раздавался за дверью.
Убирая дом, он заметил, старый поэтический дневник – обложка потрепана, страницы обветшались. Единственный дневник его брата, заполненный стихами, которые никому не разрешалось читать. На мгновение он почувствовал запах сырного аромата чипсов и увидел старые кнопки контроллеров Dendy.
Он расставлял последнюю чистую посуду, когда услышал, как закрылась дверь ванной. В коридоре послышались шаркающие шаги его матери.
«Дэнни?» Ее голос, все еще сонный, выражал удивление. «Что ты делаешь в такую рань?»
Долорес Мерсер стояла в дверях в своем выцветшем розовом халате, волосы нечесаные, глаза опухшие. В свои пятьдесят три года она выглядела на десять лет старше – жизнь отпечаталась на угрюмых уголках ее рта и оставила глубокие борозды разочарования на лбу.
«С международным женским днем, мама». Дэниел жестом указал на убранную кухню, чувствуя себя при этом глупо.
«Я подумал, что могу как-то… ну, в общем вот».
Что-то мелькнуло на ее лице – призрак улыбки, которая была когда-то, когда Дэниел был маленьким. Когда еще не было вечной борьбы со счетами, лекарствами и изматывающей заботы о завтрашнем дне.
Она подошла к кофеварке, дрожащими руками наливая себе кофе.
«Ты мог этого не делать, ты же знаешь!»
Дэниел молчал, внимательно изучая признаки хорошего или плохого дня.
«Как ты спала?»
Она пожала плечами, повернувшись к нему спиной. «Как обычно. Это шоссе становится все громче изо дня в день, ей Богу». Она повернулась, зажав кружку с кофе в обеих руках.
«Ты не забыл о рецепте на лекарство для Сэма?».
Вот оно – мгновенное переключение на беспокойство, на следующую проблему, требующую решения. Дэниел кивнул, сглатывая разочарование.
«Я уже позвонил. Вы можете забрать его сегодня днем».
«Эта женщина из консультативной клиники». Долорес неопределенно махнула рукой, а затем принялась с ненужной энергией протирать стол. «Они работают над его настроением. Навыками овладения собой. Или как они там это называют. Они больше не говорят „психическое расстройство“ – теперь это „регуляция поведения“».
В ее голосе прозвучал сарказм, она не поднимала глаз от пола.
Дэниел замешкался. «Она врач?»
«Не знаю. Может быть. У нее есть кушетка и мягкий голос. Для некоторых людей этого достаточно».
Она отпила кофе, бросив взгляд на окно где утренний туман отступал, открывая серо-голубой блеск гавани между домами. Дэниел знал, что она не любовалась видом – она подсчитывала расходы, считала дни до следующего поступления средств из социального обеспечения, прикидывала бесконечные логистические схемы выживания.
«Надеюсь, когда-нибудь ты найдешь его». Дэниел сделал паузу.
«Кого найдешь?»
«Того, кто сделает тебя счастливой. Партнера. Любовь».
Она звонко рассмеялась – резко, без юмора. «В моем-то возрасте? С таким-то багажом?» Она неопределенно махнула рукой в сторону двери Сэма. «Я больше в это не верю, Дэнни».
Прежде чем Дэниел успел ответить, из ванной раздался грохот, и они оба поспешили на резкий звук падения чего-то твердого. Дверца шкафа была оторвана, туалетные принадлежности были разбросаны по кафельному полу. Сэм застыл среди этого хаоса, с зубной щеткой в руке, выражение его лица выражало смесь растерянности и невинности.
«Она не открывалась», – пробормотал он, как будто это все объясняло.
В свои двадцать два года Сэм был физически крепким – высоким и широкоплечим, но, в его глазах читалась искренняя неуверенность ребенка. Его немытые волосы торчали под разными углами, футболка была вывернута наизнанку.
«Господи, Сэм!» Их мать поставила свой кофе на стол с такой силой, что жидкость полилась по ободку. «Это уже третья вещь, которую ты сломал за эту неделю!»
Лицо Сэма потемнело. «Она уже была сломана. Я просто завершил начатое».
«Ты хоть представляешь, сколько стоит замена этих вещей?»
Дэниел встал между ними в привычную позицию. «Я все починю, мам. Петля просто разболталась. Я смогу подобрать несколько шурупов…»
«Дело не в этом! Ему нужно понять…»
«Ты опоздаешь к тете Мардж, если не начнешь собираться», – перебил Дэниел, отчаянно пытаясь разрядить обстановку. «Ты помнишь? Ужин в честь праздника?»
Гнев матери, казалось, немного поутих, сменившись новой тревогой.
«О Боже, это сегодня? Сколько сейчас времени?»
«Почти семь. Времени еще достаточно».
Она кивнула, потирая лоб. «Точно. Хорошо. Сэм, пожалуйста, просто… просто убери этот беспорядок и оденься. Что-нибудь приличное, только не эти твои рваные джинсы».
Когда Долорес удалилась в свою спальню, Дэниел наклонился чтобы помочь Сэму собрать упавшие вещи.
«Не надо меня защищать», – пробормотал Сэм, поднимая с пола бутылочку с антацидами. «Я не ребенок».
«Я знаю это».
«Нет, не знаешь. Никто из вас не знает». Пальцы Сэма сомкнулись вокруг небольшого металлического предмета – сломанного штыря петли шкафа. Он изучал его с необыкновенной сосредоточенностью. «Знаешь, что забавного в петлях, Дэнни? Они – самое слабое место любой двери, но без них дверь бесполезна. Просто кусок дерева».
Похожие книги
