Лицо бабушки напряглось.
– По чтению и математике ты соответствуешь уровню колледжа.
– Не думаю, что ей это интересно.
Женщина, пахнущая чужеродным животным, открыла дверь, они с бабушкой соприкоснулись руками, а затем прошли в комнату поменьше и закрыли дверь. Я махнул хвостом, потому что не знал, что еще делать.
Берк двигал кресло взад-вперед, брал со столика какие-то бумаги, смотрел на них, клал на место, потом снова брал и снова клал, и гладил меня.
– Да, Купер – хорошая собака, – бормотал он.
Иногда люди называют тебя хорошей собакой, но забывают о вкусном подкреплении. Впрочем, я всегда счастлив слышать, что я – «хорошая собака».
Бабушка вышла из приемной, и до самой машины они с Берком не разговаривали. Я сел на заднее сиденье. Когда двери закрылись, бабушка взялась за руль, а затем опустила руки.
– Бабушка?
Она повернулась и взглянула на Берка.
– Берк, директриса Хокинс сказала мне, как ты отозвался о Пэтти. О твоей маме.
Берк опустил голову и уставился взглядом в пол.
– Пожалуйста, посмотри на меня, дорогой.
Берк вздохнул и поднял глаза.
– Твоя мама оставила вас не из-за тебя. Она просто… Это сложно. Она не такая, как все мы. Она скучала по городу. Ей хотелось ходить по магазинам и ресторанам – это была не та жизнь, которую она хотела.
Берк всхлипнул.
– Тебя там не было, бабушка. Ты не слышала, когда она сказала, что мы можем выбрать ее или папу. Когда я заговорил, она знала, что я хочу выбрать ее, и, похоже, испугалась этого.
– Ты не должен говорить себе это, Берк.
Он отвернулся, а я ткнулся носом ему в руку, желая напомнить, что всего несколько минут назад мы были счастливы.
Бабушка поджала губы.
– А потом Пэтти уехала за границу и вышла замуж, а ее муж, насколько я понимаю, законченный подонок, который все держит под контролем.
Берк отпрянул в удивлении. Я выглянул в окно машины. Белка?
Бабушка тихо засмеялась.
– Извини, сорвалось, но это мое мнение. В последний раз, когда я разговаривала с Пэтти, она сказала мне, что он не разрешает ей общаться с вами. – Она покачала головой, глядя в окно.
– Ты в порядке, бабушка?
– Я? В порядке? У тебя золотое сердце, Берк.
Потом мы сидели в машине и ели из восхитительно ароматных бумажек. Берк накормил меня сыром, вкус которого я ощущал на языке даже после того, как мы вернулись на ферму.
Когда появился Грант, я подумал, знает ли он, сколько людей говорили о нем весь день. Он ползал на коленях, размахивая перед моим носом дурацкой силиконовой костью, и наконец вынудил меня ее отнять. Я спрятался за стулом и выплюнул ее.
Сапоги папы Чейза пахли грязью и насекомыми. Я тщательно осмотрел их, когда бабушка, Грант и Берк разговаривали на кухне. А потом до меня дошло, что они были на кухне. Я срочно решил проверить, не намечается ли еда.
– Ну, хватит, – говорил папа Чейз. – Ты должен идти в школу, Берк. В словах миссис Хокинс есть логика – в школе можно ездить на кресле.
Бабушка стояла у плиты, в воздухе витали мясные запахи, поэтому я выполнил «Сидеть!» и решил побыть хорошим псом поближе к ней.
– Но она не права, папа. Я выяснил. Если я говорю, что нуждаюсь в помощнике, она не вправе мне отказать, – ответил Берк.
– Быть отчисленным через два дня – это, пожалуй, новый рекорд, – засмеялся Грант.
– Грант, – упрекнула бабушка.
– Покажи, что ты выяснил, – попросил папа Чейз.
Последовало долгое молчание – папа Чейз наклонился через плечо Берка и уставился на что-то на столе. Я сосредоточился на бабушке. Я не знал, что она готовила, но от нее пахло маслом, а с маслом я готов стрескать что угодно.
