– Вот только не говорите, что и вы заперлись в замке, – буркнула она, слегка покраснев. Если бы он сейчас ее поцеловал, она бы не была против.
– У меня скорее дамба, которая слегка подтекает, – пошутил он и встал, – надо поговорить с этой гражданкой.
– Курбатова Галина Алексеевна, – напомнила Евгения, поправляя на нем галстук.
Он сделал очень строгое лицо, как положено начальству, и они вышли.
– Кто вы? – высокая и болезненно худая женщина шестидесяти лет смерила Максима Сергеевича недовольным взглядом.
– Царев Максим Сергеевич. Я заместитель заведующего стационаром. Антонова Евгения Николаевна, лечащий врач вашей дочери Смирновой Маргариты Евгеньевны.
Женщина поморщилась, разглядывая их с ног до головы. Особенно ее лицо исказилось, когда он назвал фамилию ее дочери.
– Я уже сказала вашей девчонке, что буду разговаривать только с заведующим! – почти крикнула она на Максима Сергеевича.
– Тогда вам придется подождать. На данный момент я исполняю обязанности заведующего отделением, поэтому либо вы говорите со мной, либо запишитесь на прием к главврачу.
– Они послали меня сюда, – недовольно проворчала женщина. – И что натворила моя дочь? Почему ее заперли в психушку?
– Во-первых, давайте называть людей по именам, – он отодвинул стул и посадил Евгению Николаевну, покрасневшую от возмущения. Сев рядом, он долго смотрел на женщину, ожидая от нее ответа.
– Итак, Галина Алексеевна, что вы хотели узнать?
– Я бы хотела узнать, почему моя дочь Маргарита находится у вас. Будьте так любезны, – издевательским тоном ответила она, холодным взглядом смотря ему прямо в глаза. Евгению Николаевну она непросто игнорировала, а не видела, словно ее нет или она стул.
– Ваша дочь Маргарита Евгеньевна поступила к нам одиннадцатого ноября вечером в критическом состоянии. Она пережила сильный стресс. Ее состояние требовало незамедлительной помощи, а именно вывод из ступора и компенсацию состояния для выравнивания психического состояния. Я не стану грузить вас терминами, если захотите, то вы можете запросить выписку из ее карты, где все расписано, как положено. Но эта информация на данный момент недоступна, и у вас должно быть основание, чтобы ее получить. Главное, что вам надо знать, так это то, что Маргарита Евгеньевна находится в очень тяжелом состоянии, ей требуется долгое и сложное лечение. Пока посещать ее нельзя. К сожалению, мы вынуждены ограничить любые контакты до стабилизации состояния. Важным фактором разрешения посещений будет ее решение.
– Я ее мать! Я имею право навестить мою дочь! – она вскочила и уставилась сверху вниз горящими гневом глазами.
Максим Сергеевич жестом предложил ей сесть, Евгения Николаевна поставила стаканчик с водой перед ней и поспешно села на место. И вовремя, Галина Алексеевна бросила стаканчик в стену. О, что только в нее не бросали, молчаливая свидетельница людской слабости и не заметила.
– К сожалению, пока посещения запрещены, – повторил он, выдерживая взгляд.
– Я требую поменять лечащего врача! Эта малолетка ничего не знает! – Галина Алексеевна ткнула пальцем в покрасневшую девушку, не удостоив ее и малой части гневного взгляда.
– У меня нет оснований менять лечащего врача для вашей дочери. Евгения Николаевна хороший специалист, и мы вместе определяем ход лечения Маргариты Евгеньевны. Я доверяю Евгении Николаевне и буду помогать при необходимости. Ваша дочь в надежных руках, в руках профессионального и отзывчивого врача, какой и нужен Маргарите Евгеньевне.
