Минуту спустя Тамара смогла закрыть все замки, успокоить дыхание, скорее переодеться, вернуть зажигалку в карман джинсов мужа, спрятать перчатки в несколько пакетов, глубоко в нутро шкафа, затеряв среди другой одежды, и улечься с безмятежным видом в кровать. Под приглушенный храп мужа она наблюдала желтовато-красное мельтешение на стеклах и слышала вопль Соседа внизу. Вскоре мельтешение смешалось с синевато-фиолетовыми всплесками, а соседский крик ― с полицейской и пожарной сиреной. Тамара вышла на балкон, потирая глаза, словно разбуженная только что визгом и шумом во дворе, где снова собрались зеваки, к окнам прилипли глазастые любители скандалов, а на балконы вылезли особенно алчущие поглазеть соседи. Горящий автомобиль поливали из шланга пожарные, а вокруг них прыгал-скакал Сосед, рвавший на себе оставшиеся волосы и умолявший кого-то спасти Ее, и за что ему все это.
Вновь все и каждый щелкали вспышками фотокамер смартфона, снимали видео, загружая сразу в соцсети, обсуждая каждый момент, расстреливая комментариями несчастного Соседа, высмеивая его горе. Кто-то закричал, что машина проклята, чтобы ее не тушили, а Сосед закидал толпу возмущенной руганью. Тамара смотрела на дымящий автомобиль, забравший ее дитя. И не важно, что говорят все, не прыгал сын, случайность все, жестокий фатум. Смятый железный горб машины почернел, зашипел водой и пеной. Вдохнув глубоко и медленно разлетающийся запах сажи и костра, Тамара легла на диван в гостиной рядом с мужем и внутри себя рассказала сыну все случившееся, что он пропустил, но теперь она будет говорить с ним обо всем. Вскоре она заснула почти сразу и спокойно, как не спала уже не первый месяц.
Вышагивая по ледяному тротуару и хрустя снегом между уличными фонарями с лампами маргаринового света, включенными в шахматном порядке, я кутаю нос под петлю шарфа на шее. Мимо проходит бывший одноклассник Станислав, виденный мною в прошлый раз на выпускном вечере и там же отвесивший мне пинок натертыми туфлями по отглаженному брючному заду. Он проходит, не заметив, не взглянув на меня, широкой амплитудой крутит плечами и локтями, жуя прикуренную сигарету, разрезая снегопад острым прищуром. И я прохожу несколько метров, даже вынимаю наушник, прежде чем обернуться, чтобы понять, не обознался ли. Но Стас мчится дальше, снегоходом перебегая дорогу и показывая что-то рукой водителям, недовольно нажимающим на клаксон. Кто-то выкидывает ему в ответ такой же знак, пытается задеть крылом машины, окатить грязевой кашей налетевшего снега, а Станислав барабанит гневно по капоту проезжающего автомобиля, как много лет назад стучал по головам слабых одноклассников, в том числе и моей. К слову, бил не только по голове, но и всем попадающимся под его руку или ногу частям тела. Плевал в лицо, смотрел в ожидании моих действий, расплачусь ли, осмелюсь плюнуть в ответ или убегу, роняя слезы, ища поддержки у учителей, что было еще хуже, ведь за это меня ждала дополнительная порция унижения и побоев. Обычно избиение проходило под хохот и улюлюканье счастливчиков, коих он не трогал, и которые еще спрашивали, будут ли они дружить и они хотят дружить, пока Станислав бросал кулаки в раздражающие его лица, окунал головой в грязь, найденные фекалии кошек или собак.
В трамвае между тесно поставленными мужчинами и женщинами в толстых куртках или пальто, я под ритмичные басы музыки в своем смартфоне, едва просовываю руки и ноги, пропихиваю тело внутрь вагона, где теплее и как будто уютнее. Подальше от свистящих морозным ветром створок дверей, щелей кузова, где можно не держаться за поручень и качаться на поворотах. Сумку я держу над головой и при каждом торможении ударяюсь об нее лбом как об гонг. При этом меня не отпускает чувство отвращения и раздражения всякий раз, когда кто-то обтирается о мое дорогое пальто купленное недавно. В особенности это касается кондуктора, бороздящего салон ледоколом невоспитанности. И, казалось бы, почему я должен терпеть это ежедневно, ведь можно просто купить автомобиль. У меня нет водительского удостоверения, и я не разбираюсь в машинах. Кого попросишь помочь? Настоящих друзей нет, только коллеги, которые продадут и сдадут за премию, за квартальный бонус или прощение опоздания. Пока они лениво нежатся в теплых постелях, сражаясь с собой, своей неуверенностью и нежеланием ехать на работу, оказывается, что не успевают вовремя, согласно большим круглым часам в приемной директора, где каждый обязан отметиться, поставить галочку, показаться на глаза помощнице руководителя, а не успел ― штраф.
