Пересчитав все собранные деньги, с радостью убеждаюсь, что у меня почти есть необходимая сумма на новое лечение Дани, и набираю сообщение Ланскому: «Дмитрий, когда я смогу к вам приехать?», и уже рисую радужные картины в голове, что ещё совсем немного, и я снова смогу услышать Данин голос. «Приезжайте завтра, Алекс», – подмигивает мне телефон, и я начинаю собираться в универ.
Иду по шуршащему бронзовыми листьями тротуару, прохожу мимо вывески сетевого магазина «Формула вина» и криво усмехаюсь: как классно, новый владелец даже не удосужился придумать уникальное название, просто добавив буковку во втором слове – вина. Потому что раньше эта огромная сеть магазинов алкогольных напитков принадлежала моей семье, и это моя мама выбрала для неё больше двадцати лет назад название «Формула вин». Моя мама Анастасия Глинская. И мой отец – Роман Шуйский.
Много лет назад папа приехал студентом-дикарём на море, где встретил свою любовь с двумя разными глазами. Одним светло-серым и вторым – прозрачно-топазовым. И с того самого лета они больше не расставались: отец перевёлся в местный университет, в котором на химика-технолога уже училась мама. Они поженились и открыли собственное дело – сначала небольшой винный магазинчик, а потом он стал вдруг расти, развиваться и превратился в целую торговую сеть алкомаркетов. Сказки случаются. Точнее, случались. Наши родители были небогатые люди, и в самом начале они решили занять денег у одного знакомого. Под долю в бизнесе. Это был Михаил Романов. И, как часто бывает, пока дело было совсем небольшим и только росло, всё шло нормально. Они вместе переживали кризисы, взлёты и падения, но упорно приближались к своей цели.
Анастасия Глинская обладала врождённым чутьём на хорошие вина, и поэтому она отвечала за поиск новых поставщиков. И мы всей семьёй ездили по небольшим и пока неизвестным винодельням Италии, Франции и Испании, чтобы отбирать лучшие вина для нашей сети «Формула вин». Тогда все было прекрасно, и казалось, что мама действительно нашла ту самую волшебную формулу успеха. Папа занимался самими магазинами, а Романов почти не лез в процветающий бизнес, регулярно получая огромные проценты. Да мы его с Даней и не видели никогда, потому что он был просто деловым партнёром, инвестором, не более того.
Помню, как однажды вечером, уже собираясь ложиться спать, я спускалась по лестнице на кухню, чтобы попить воды, и услышала приглушённые голоса родителей в полутёмной гостиной.
– Рома, может, лучше не связываться с ним и отдать ему две трети? – уловила я тревогу в мамином голосе.
– Ты пойми, Настя, если мы отдадим ему эту часть, то дальше он захочет больше, пока не отожмёт всё, – отвечал ей отец.
– Я боюсь, – вдруг неожиданно заплакала мама, и я, первый раз увидев её в таком состоянии, сама испугалась не на шутку и сидела в темноте, крепко вцепившись в витые перила.
– Не бойся, любимая, – подошёл к ней отец. – Он ничего не сможет сделать, в конце концов, закон на нашей стороне, сейчас же не девяностые!
– Я боюсь за детей, – продолжала тихо плакать мама. – Может быть, просто отдадим всё и уедем? У нас уже и так всё есть, мы достаточно заработали. Мы можем выбрать любую страну и остаться там, – продолжала уговаривать его мама.
– Настя, ты же прекрасно сама понимаешь, что наш дом здесь. И почему мы должны убегать? Не переживай, всё будет хорошо, я найму охрану, и никто до нас не сможет добраться! – папа обнял маму за плечи, а она продолжала стоять там и плакать…
