Танец кобры - страница 11

Вера рот раскрыла от шока, министр посмотрел на неё, криво усмехнулся и сказал с большой долей злорадства:

— Самая, вообще самая! Просто самая распространённая травма у цыньянских женщин — переломы костей ладони, запястья и предплечья правой руки. Они лупят мужчин, слуг и друг друга, и ломают свои кости. Именно поэтому ни единой нормальной цыньянской женщине никогда в голову не придёт собрать свою жалкую ладонь в кулак и попытаться этим жалким кулаком кого-то ударить. Потому что навредит она, в первую очередь, себе. Они все это знают, они жили с этим знанием тысячелетиями. А потом пришла императрица Ю и показала некоторым обнаглевшим щедрый северный апперкот. Там вся империя охренела. Они это ненавидят. И нас за это ненавидят, всех тех, кто так может.

Он посмотрел на свою руку, в которой всё это время теребил розовую перчатку, Вера тоже посмотрела — рука выглядела как оружие, старое и драное, но всё ещё очень крепкое, прошедшее через сотни сражений и способное пройти ещё втрое больше и не сломаться. Она давно смотрела на его руки, уже успела привыкнуть и не обращала внимания на шрамы и затвердевшие до плотности чешуи участки на ударных поверхностях, а сейчас смотрела как будто в первый раз. Перевела взгляд на свою руку, министр заметил и начал смеяться, она бросила в него алой перчаткой, он даже уклоняться не стал, только один глаз зажмурил. Но перчатка не долетела, упала ему на колени, он отложил розовую и взял эту, стал рассматривать и улыбаться. Потом сказал:

— В империи есть песня, очень старая, называется «Я собираюсь шагнуть в туман», это финальная песня из оперы «Бумажный кораблик», про принцессу из семьи Чонг, которая должна была выйти замуж за царя Йан, а в качестве свадебного подарка попросить об окончании войны между царствами Йан и Чонг. Тогда была такая традиция, невеста могла в день свадьбы попросить что угодно, и жених это делал, ну или отказывался от свадьбы. А так как у них уже был контракт, заключённый до войны, отказаться он не мог, и войну он начал потому, что не знал, что она жива. В те времена такое случалось. Знал бы — сторговал бы спорные территории мирным способом. Весь сюжет оперы построен вокруг проблемы доставки принцессы от её дома до его военного лагеря на линии фронта. И там классические три силы — добро, жадность и небеса. Добро помогает принцессе добраться, чтобы закончилась война, жадность мешает принцессе и добру, потому что война жадности выгодна, а небеса как бы не вмешиваются, но иногда посылают знаки, чтобы морально поддержать или предостеречь от опасности. Это архетипический цыньянский сюжет, ему лет шестьсот, но именно эта опера стала настолько знаковым событием в цыньянской истории культуры, что этот сюжет стали называть по названию этой оперы, типа «классический бумажный кораблик», хотя до этого называли «последний путь невесты». Суть аллегории в том, что эта бедная невеста совершенно ничего не может сделать сама, она просто плывёт по течению, как те бумажные кораблики, которые дети запускают по ручьям — у них нет парусов, вёсел и команды, есть только способность держаться на воде и не переворачиваться. И всё, что происходит с невестой, происходит в её голове — она боится, волнуется, переживает о будущем, но на внешние события это абсолютно никак не влияет. На сцене эта невеста — просто рассказчик, свидетель событий, вокруг неё всё происходит, а она зрителям рассказывает, что она по этому поводу думает. В смысле, чувствует — она не думает, думать женщине не модно, уж пару тысячелетий как. И вот, она этим занимается. Там три часа этой оперы бесконечной, и эту принцессу все три часа швыряет от одной беды к другой, её то потеряют, то спасут, то опять потеряют, то похитят, то обратно украдут. И она всё время поёт о том, как ей страшно, как она боится не выполнить волю отца, опоздать, пораниться или опозориться и стать негодной невестой. И особенно она боится не найти в себе смелости заговорить с женихом и попросить об окончании войны, или сказать что-то не так. И вот, наконец-то, привезли её. Финальная сцена, она возле его палатки, о ней доложили, царь согласился её принять, её слуги помогают ей выйти из кареты, она стоит перед входом, он ждёт внутри. Она поёт «Я собираюсь шагнуть в туман». Помните иероглиф «туман»?