Танец кобры - страница 13

Вера закрыла себе рот двумя руками, министр улыбнулся и медленно кивнул, как будто признавая фамильные заслуги немного своими:

— Он хотел тихо, но получилось громко. Это слышали все правители империи и их семьи, ему это потом припоминали до самой смерти. Он ещё стих написал, сжёг потом, правда, но народ помнит, что-то вроде «когда обычная девушка собирается шагнуть в туман, она боится; когда госпожа Ю собирается шагнуть в туман, боится туман». Ну, там грубее было. Его отец его за этот стих сильно наказал. Но отец не вечен, а императрице его чувство юмора понравилось, и они потом довольно крепко подружились, она отдала младшую дочь за его старшего сына, выбила для провинции Кан множество интересных проектов, дом Кан в кои-то веки разбогател. И выпустил новую партию большеногих женщин, не таких гигантских, но всё ещё феерически крепких. И мужчин тоже выпустил достаточно, тяжёлых, здоровых и не стесняющихся в выражениях. Сейчас императрицу Ю винят в том, что дом Кан испортился. До неё в этом винили Золотую Госпожу Кан, ридийку. А до неё — ещё одну женщину. Их было много. Первой была Великая Праматерь, жена старшего сына Золотого. Когда его племя поссорилось с племенем среднего сына, средний сказал, что старший слишком сильно прислушивается к своей жене, из-за чего поверил в себя гораздо больше, чем это разумно, и брат ему сейчас объяснит, насколько сильно они оба заблуждаются. Старший ему накостылял и забрал его землю. Он хотел потом вернуть, но жена сказала — хрен ему, он не умеет. И не дала. Канонический пример небесной щедрости и всепрощения дракона и земной скупости и злопамятности его жены. Её все ненавидят, а она собой наслаждается. Потому что знает, что права. А на мнения посредственностей она плевала с высоты небес. Богиня.

Он резко встал, дотянулся до чего-то, лежащего сверху на шкафу, аккуратно вытащил большую картину в раме, развернул и гордо предъявил Вере голую цыньянку с веерами:

— Императрица Ю! Бесстыжая, роскошная, осознающая свою офигенность. Женщина, которую обвиняли во всех грехах дома Кан до вас. Ощущаете эту мощь?

— О, да.

— Чувствуете ответственность перед великими предшественницами?

— Понемногу начинаю.

— Прекрасно. — Он посмотрел на картину, потом на Веру, кивнул сам себе: — Надо вам портрет заказать. И надо идти в ванну, а то я опять вспотел.

Он убрал картину обратно на шкаф, с гордым видом прошёл к ванной, потом развернулся кругом и указал на перчатки:

— Берите красные.

***