– Германик, покажи солдатам то, как они дороги тебе лично, они только этого и ждут, им важно ощутить свою значимость, они хотят проявления должного и заслуженного признания и уважения, тогда они готовы будут уступить. Выведи на трибунал жену и сына, скажи собравшимся, что готов отдать их в жертву ради славы воинов, если они того попросят.
– Ты обезумел?! Без дисциплины солдаты – это озверевшая свора собак! Ты не видел то, как они предлагали мне заколоться собственным мечом для их удовольствия?!
– Они уважают твою жену и воспримут это как жест проявления почтения к ним. Солдаты сами не дадут в обиду твоего сына и супругу, я видел и слышал то, с какой симпатией они реагируют на их присутствие в военном лагере.
После перерыва Германик произнёс речь:
– Жена и сын мне дороже всего на свете, но я часть римских легионов, именно с вами я проживаю путь воина, моя судьба не отделима от вас! И если вы считаете, что моя жена и сын должны быть принесены в жертву ради вашей славы, я сделаю это!
Вид несчастной беременной женщины, отданной на суд воинов, возымел должное действие. В воинах стали просыпаться стыд и жалость.
Германик продолжал:
– Божественный Юлий Цезарь усмирил мятежное войско одним единственным словом, назвав квиритами тех, кто пренебрегал данной ему присягой; божественный император Август своим появлением и взглядом приводил в трепет легионы, бившиеся при Акции; я не равняю себя с ними, но всё же происхожу от них, и если бы испанские или сирийские воины ослушались меня, это было бы и невероятно, и возмутительно. Но ты, пятый легион, получивший значки от Тиберия, и ты, двадцать первый, его товарищ в стольких сражениях, возвеличенный столькими отличиями, ужели вы воздадите своему полководцу столь отменною благодарностью? Неужели, когда изо всех провинций поступают лишь приятные вести, я буду вынужден донести отцу, что его молодые воины убивают центурионов, изгоняют трибунов, держат под стражею легатов, что лагерь и реки обагрены кровью и я сам лишь из милости влачу существование среди враждебной толпы?
Но император Тиберий благосклонен к вам, и от его имени сообщаю вам: отслужившие по двадцати лет подлежат увольнению, отслужившим по шестнадцати лет дается отставка с оставлением в рядах вексиллариев, причем они освобождаются от каких-либо обязанностей, кроме одной – отражать врага; ваше жалованье будет увеличено на двадцать процентов.
В ответ на речь Германика солдаты проявили покорность, признав его упрёки справедливыми. Они принялись умолять покарать виновных, простить заблуждавшихся и повести их на врага; просили оставить супругу и сына. Он ответил, что возвратить Агриппину не может ввиду приближающихся родов и близкой зимы, сына оставит, а что касается прочего, то пусть они распорядятся по своему усмотрению. Совершенно преображённые, они связали вожаков мятежа, увлекли их к легату пятого легиона Гаю Цетронию, который над каждым из них в отдельности творил суд и расправу.
Так закончился мятеж в Германских землях. Максимилиан приобрёл дружбу Германика, приближённого императора Тиберия. Отличная работа! Но прежде чем попасть на встречу к императору, Максимилиану нужно было найти Фортуната, и он, заручившись согласием Германика, двинулся в путь.
