Тар - страница 3



Тар кивнул.

Они стояли рядом, каясь шерсти, и между ними возникло нечто новое – простое, но значимое чувство близости. Оно не было ещё ни признанием, ни обещанием, но в этой общей тишине, в этой разделённой тайне что-то между ними начало складываться —

не как игра, не как дружба, а как нечто, что со временем может стать чем-то большим.


6

Утро ещё только просыпалось.

Свет не заливал лес – он сочился из-за горизонта, как будто стеснялся разбудить его слишком резко.

По верхушкам деревьев скользил лёгкий, едва прохладный ветер. Он не пугал, а скорее подбадривал – как шёпот матери, что зовёт в путь, когда ещё не рассвело.

Молодые листья – тонкие, светло-зелёные, ещё не научившиеся быть тихими – шуршали, как дети, которые ещё не умеют шептать.

Ветви трепетали, играли, сплетались и отпускались, будто вели разговор, известный только им.

Под елями лежала синяя тень. Она не исчезла, но уже начала уступать место дневному свету.

Где-то вдали подал голос дрозд – неуверенно, коротко, как будто проверяя, не слишком ли рано.

Лес начал дышать, оживать.

Лес был полон ожидания. Не тревоги и не страха – а чего-то более плотного, почти осязаемого.

Он знал: сегодня впервые молодые волчата выйдут на настоящую охоту.

Они больше не будут просто играть в преследование друг друга – теперь им предстояло стать частью того, что делает стаю стаей.

Сегодня их дыхание впервые сольётся с дыханием леса – в беге, в погоне, в настоящем деле.

Стая собиралась у большого корня, у места, где тропа начиналась и уходила вглубь леса.

Взрослые молчали – они не первый раз шли на охоту. Они проверяли друг друга взглядом, нюхом, движением. Один обошёл круг, медленно. Другой поднял морду, улавливая ветер.

А молодые волчата держались в стороне. Ближе друг к другу, как будто стараясь не отставать ни телом, ни духом.

Сафа была возбуждённой – даже слишком. Она металась от одного к другому, то подпрыгивала, то бросалась в сторону, как будто не могла стоять спокойно.

Но когда она думала, что никто не смотрит, её хвост слегка поджимался, а уши дрожали.

Скир пытался шутить. Он то пихал Грина плечом, то подвывал нарочито фальшиво, как будто подражая голосу старого вожака.

Но глаза у него были широко раскрыты. И он всё время искал кого-то взглядом – будто хотел убедиться, что его не забыли.

Илара молчала. Она не поднимала головы, не пыталась встать впереди.

Но лапы у неё дрожали, едва заметно. И дыхание было слишком частым.

Она не боялась – но напряжение сдерживалось в ней так же, как хищный прыжок: до времени.

Грин был громким. Он щёлкал зубами, рассказывал, как «вцепится в горло с первого прыжка», как «уложит любого» – хоть оленя, хоть кабана.

Но глаза его бегали. Он озирался чаще других. И голос его чуть дрожал – не от волнения, а от того, что он пытался перекричать сам себя.

Они были разные – но каждый из них чувствовал, что шаг через черту ещё не сделан. Всё впереди. Всё возможно.

И только Тар стоял тихо. Не сбоку – но и не в центре. Просто рядом. Он не чувствовал страха. И не чувствовал возбуждения. Всё, что было в нём, – это ожидание. Оно не давило. Оно стояло внутри, неподвижно.

Он пытался поверить, что всё, что было раньше – его сомнения, жалость, мысли, от которых становилось тесно в груди, – всё это пройдёт.

Может, это просто было время. Просто переход от игры к жизни.

Он ведь ещё ничего не видел.

Он ещё не видел, как добыча падает.