Тар - страница 3
Тар кивнул.
Они стояли рядом, каясь шерсти, и между ними возникло нечто новое – простое, но значимое чувство близости. Оно не было ещё ни признанием, ни обещанием, но в этой общей тишине, в этой разделённой тайне что-то между ними начало складываться —
не как игра, не как дружба, а как нечто, что со временем может стать чем-то большим.
6
Утро ещё только просыпалось.
Свет не заливал лес – он сочился из-за горизонта, как будто стеснялся разбудить его слишком резко.
По верхушкам деревьев скользил лёгкий, едва прохладный ветер. Он не пугал, а скорее подбадривал – как шёпот матери, что зовёт в путь, когда ещё не рассвело.
Молодые листья – тонкие, светло-зелёные, ещё не научившиеся быть тихими – шуршали, как дети, которые ещё не умеют шептать.
Ветви трепетали, играли, сплетались и отпускались, будто вели разговор, известный только им.
Под елями лежала синяя тень. Она не исчезла, но уже начала уступать место дневному свету.
Где-то вдали подал голос дрозд – неуверенно, коротко, как будто проверяя, не слишком ли рано.
Лес начал дышать, оживать.
Лес был полон ожидания. Не тревоги и не страха – а чего-то более плотного, почти осязаемого.
Он знал: сегодня впервые молодые волчата выйдут на настоящую охоту.
Они больше не будут просто играть в преследование друг друга – теперь им предстояло стать частью того, что делает стаю стаей.
Сегодня их дыхание впервые сольётся с дыханием леса – в беге, в погоне, в настоящем деле.
Стая собиралась у большого корня, у места, где тропа начиналась и уходила вглубь леса.
Взрослые молчали – они не первый раз шли на охоту. Они проверяли друг друга взглядом, нюхом, движением. Один обошёл круг, медленно. Другой поднял морду, улавливая ветер.
А молодые волчата держались в стороне. Ближе друг к другу, как будто стараясь не отставать ни телом, ни духом.
Сафа была возбуждённой – даже слишком. Она металась от одного к другому, то подпрыгивала, то бросалась в сторону, как будто не могла стоять спокойно.
Но когда она думала, что никто не смотрит, её хвост слегка поджимался, а уши дрожали.
Скир пытался шутить. Он то пихал Грина плечом, то подвывал нарочито фальшиво, как будто подражая голосу старого вожака.
Но глаза у него были широко раскрыты. И он всё время искал кого-то взглядом – будто хотел убедиться, что его не забыли.
Илара молчала. Она не поднимала головы, не пыталась встать впереди.
Но лапы у неё дрожали, едва заметно. И дыхание было слишком частым.
Она не боялась – но напряжение сдерживалось в ней так же, как хищный прыжок: до времени.
Грин был громким. Он щёлкал зубами, рассказывал, как «вцепится в горло с первого прыжка», как «уложит любого» – хоть оленя, хоть кабана.
Но глаза его бегали. Он озирался чаще других. И голос его чуть дрожал – не от волнения, а от того, что он пытался перекричать сам себя.
Они были разные – но каждый из них чувствовал, что шаг через черту ещё не сделан. Всё впереди. Всё возможно.
И только Тар стоял тихо. Не сбоку – но и не в центре. Просто рядом. Он не чувствовал страха. И не чувствовал возбуждения. Всё, что было в нём, – это ожидание. Оно не давило. Оно стояло внутри, неподвижно.
Он пытался поверить, что всё, что было раньше – его сомнения, жалость, мысли, от которых становилось тесно в груди, – всё это пройдёт.
Может, это просто было время. Просто переход от игры к жизни.
Он ведь ещё ничего не видел.
Он ещё не видел, как добыча падает.