Не слышал хруста костей.
Не чувствовал запаха крови, когда она свежая, горячая.
Сегодня он всё это увидит. Впервые.
И он не знал, сможет ли выдержать.
Он чувствовал: внутри уже дрожит не страх, а вопрос.
Должен ли я?
Можем ли мы причинять боль?
Не потому что иначе не выживем – а просто потому, что это стало привычным?
Что, если боль стала делом – и никто больше не спрашивает, что она значит?
Он был рад, что сегодня его роль – только наблюдать.
Он не должен будет рвать, не должен будет кусать.
Но он знал: он будет рядом. Будет видеть.
И этого – уже достаточно.
Он почувствует всё – не кожей, не зубами, а глазами. Душой.
И тогда всё либо станет на свои места… либо – рассыплется.
Он попытался себя успокоить.
Может быть, это – просто наваждение. Детский ветер в голове.
Может быть, когда всё начнётся, он увидит настоящий бег, настоящий рывок, увидит, как стая сливается в одну силу – и всё изменится.
Может быть, в нём проснётся то, что должно было проснуться: азарт, стремление, волчья суть.
И он будет с улыбкой вспоминать все эти нелепые размышления, как странную болезнь, через которую прошёл, и теперь всё ясно.
Может быть.
Но сейчас… внутри по-прежнему было тихо.
Тихо – и чуть светло.
Словно где-то в глубине ещё не родилась мысль, но уже теплилось её дыхание.
Он чувствовал: сегодня – день.
Не охоты. Не пробы.
А день, когда он узнает, кто он. На самом деле.
И если сегодня ему суждено встать в строй со всеми – значит он волк.
А если не суждено… он тоже поймёт.
Илара держалась чуть поодаль от остальных. Она не суетилась, не перебивала разговоры, не встревала в обмен репликами между Сафа и Грином.
Взгляд её был направлен вперёд, но глаза время от времени будто скользили в сторону Тара.
Она не выглядела испуганной. И не старалась казаться смелой. Просто стояла – ровно, спокойно, сдержанно.
Её дыхание было чуть более глубоким, чем обычно, но она следила за собой. Каждое её движение было точным. Даже когда она просто переносила вес с одной лапы на другую – делала это так, будто это часть чего-то необходимого, естественного.
В какой-то момент она повернула голову, будто для того, чтобы оглядеть край леса. Но это было не нужно: она и так всё уже видела.
Повернулась – и пошла к Тару.
Шла не торопливо, не уверенно, а как будто просто так – между прочим.
Но её лапы ступали мягко, и глаза уже не смотрели в лес. Только в него.
Когда она подошла, они встретились взглядом.
И в этот момент не было слов.
Они просто шагнули ближе – и их носы соприкоснулись.
Это было не приветствие. Не проверка. Не привычка.
Это было касание, в котором дрожало что-то едва уловимое – будто в этой точке соединилось не только тело, а что-то внутреннее.
Краткое прикосновение, в котором не было страха, но было признание.
Он не двинулся. Она тоже.
Потом она чуть подалась вперёд, и их бока встретились.
Не сильно, не специально – просто так, как будто им нужно было это касание.
Как будто оно давало опору мыслям.
Илара постояла рядом ещё немного, потом отступила в сторону.
Повернулась – и снова стала такой, как прежде.
Они всё ещё стояли рядом, когда Илара заговорила. Тихо, не глядя прямо на него – будто просто думая вслух.
– Я много раз себе это представляла… как всё будет. Как мы пойдём, как все будут делать то, чему учили. И я – тоже.
Но сейчас всё как будто другое. Лес другой. Внутри – другое. Не страх… Просто всё стало как-то по-настоящему. Раньше всё было словами, а теперь – вот оно. Настоящее.
