А ей необходимо было стать гораздо сильнее. Зачастую, когда он спал и с ним все было хорошо, сама Татьяна чувствовала, будто ее слабое тело с болтающейся головой, свисающими руками и ногами соскальзывает с подоконника и падает на бетонную площадку внизу.
И чтобы получить от него поддержку, она распеленывала его и прикасалась к его тельцу. Она вынимала сына из кроватки и клала себе на грудь, и он засыпал, приникнув головкой к ее сердцу. У него были длинные ручки и ножки, и, лаская Энтони, она представляла себе, что смотрит на другого мальчика глазами его матери, на маленького мальчика, такого же мягкого и темноволосого, как он, которого купает, нянчит и ласкает его молодая мама, всю жизнь мечтавшая иметь такого сына.
Допрос, 1943 год
Он услышал доносящиеся снаружи голоса, и дверь открылась.
– Александр Белов?
Александр собирался ответить «да», но почему-то подумал о Романовых, расстрелянных в тесном подвале среди ночи. Сейчас ночь? Та же ночь? Следующая ночь? Он решил ничего не говорить.
– Пойдем. Сейчас же!
Охранник привел его в небольшую комнату наверху. Это было то ли бывшее складское помещение, то ли пост медсестер.
Ему приказали сесть на стул. Потом встать. Потом снова сесть. За окном было по-прежнему темно. Он не понимал, который сейчас час. Он спросил, но его одернули:
– Заткнись!
Он решил больше не спрашивать. Через минуту в комнату вошли двое: толстый Миттеран и еще один, его имени Александр не знал.
Когда ему в лицо ударил яркий свет, Александр зажмурился.
– Открой глаза, майор! – велел незнакомый мужчина.
– Владимир, ну перестань, – мягко произнес толстый Миттеран. – Мы можем сделать это по-другому.
Александру понравилось, что его называют майором. Значит, они пока не смогли привезти на допрос полковника. Как он догадывался, здесь, в Морозове, некому было им заняться. Надо было бы доставить его в Волхов, но они не хотели снова рисковать своими людьми при переправе по льду озера. Однажды они уже потерпели неудачу. В конечном итоге, когда лед растает, его могут переправить на барже. Ему придется провести еще месяц в заключении в Морозове. Выдержит ли он хотя бы еще минуту?
– Майор Белов, хочу сообщить, что вы арестованы за государственную измену, – сказал Миттеран. – Мы располагаем неоспоримыми документами, обвиняющими вас в шпионаже и предательстве Родины. У вас есть чем ответить на данные обвинения?
– Они беспочвенны и безосновательны, – ответил Александр. – Что-нибудь еще?
– Вы обвиняетесь в том, что являетесь иностранным шпионом!
– Неправда!
– Нам сообщили, что вы жили по поддельным документам, – сказал Миттеран.
– Неправда, мои документы подлинные, – возразил Александр.
– Вот бумага, в которой сказано о том, что мы проинформировали вас о ваших правах согласно статье пятьдесят восемь Уголовного кодекса тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Подпишите.
– Я ничего не буду подписывать, – заявил Александр.
– Человек, лежавший в госпитале на соседней койке, сообщил, что слышал ваши разговоры, как он считает, по-английски с врачом из Красного Креста, который навещал вас каждый день. Это правда?
– Нет.
– Зачем врач приходил к вам?
– Не знаю, в курсе ли вы, почему солдаты попадают в отделение интенсивной терапии госпиталя, но я был ранен в бою. Может, вам стоит поговорить с моими командирами. Майор Орлов…
– Орлов погиб! – выпалил Миттеран.
– Сожалею об этом, – вздрогнув, произнес Александр.
