Татьяна и Александр - страница 43

Викки купила Татьяне униформу, немного великоватую для нее, и туфли подходящего размера. После того как Эдвард выписал ее, она продолжала делать то, что делала, облачившись в серый больничный халат: ухаживала за иностранными солдатами, которых доставляли в Нью-Йорк, лечили и затем отправляли на континент выполнять трудовую повинность военнопленных. Многие были из Германии, некоторые из Италии и Эфиопии, был один или два француза. Советских солдат не было.

– О-о, Таня, что мне делать? – Викки сидела в ее комнате на кровати, на которой лежала Татьяна, кормя грудью Энтони. – У тебя перерыв?

– Да, перерыв на ланч, – с улыбкой ответила Татьяна.

– Кто присматривает за твоим малышом, когда ты на дежурстве?

– Я беру его с собой и кладу на свободную кровать, пока занимаюсь ранеными.

Видя это, Бренда каждый раз выходила из себя, но Татьяне не нравилось оставлять спящего ребенка одного в палате, поэтому она не обращала внимания на недовольство Бренды. Будь здесь больше иммигрантов, кто-нибудь присмотрел бы за ее ребенком, пока она работает. Но на Эллис приезжало совсем мало народа. Двенадцать человек в июле, восемь в августе. И у всех свои дети, свои проблемы.

– Таня! Мы можем поговорить о моей ситуации? Ты ведь знаешь, мой муж сейчас со мной дома.

– Я знаю. Подожди немного. Может, война снова его заберет.

– В том-то и дело! Он им не нужен. Он не может управлять тяжелой техникой. Его уволили со службы с хорошей аттестацией. Он хочет, чтобы у нас был ребенок. Можешь себе представить?

Татьяна ответила не сразу:

– Викки, зачем ты вышла замуж?

– Была война. Что ты хочешь этим сказать – «зачем я вышла замуж»? А ты зачем вышла замуж? Он уходил на войну, сделал мне предложение, и я согласилась. Я подумала: что тут плохого? Война. Что может быть хуже?

– Вот это, – ответила Татьяна.

– Я не думала, что он так быстро вернется! Я думала, он вернется к Рождеству. Может, его убьют. Тогда я смогу сказать, что была замужем за героем войны.

– Он разве сейчас не герой войны?

– Это не считается. Он жив!

– Ох!

– Пока он не вернулся, я каждые выходные ходила на танцы, а сейчас не могу. Господи! – воскликнула она. – Замужество – это такая тоска!

– Ты его любишь?

– Конечно. – Викки пожала плечами. – Но я люблю и Криса тоже. А две недели назад я познакомилась с рентгенологом… такой милый… но между нами все уже кончено.

– Ты права, – откликнулась Татьяна. – Замужество очень мешает. – Она помолчала. – Почему бы тебе не… как это по-английски?

– Развестись?

– Да.

– Ты что, с ума сошла? Из какой страны ты приехала? Что у вас за обычаи там?

– В моей стране мы верны нашим мужьям.

– Его здесь не было! Как можно ждать от меня верности, когда он за тысячи миль отсюда и замышляет недоброе на Дальнем Востоке? Что до развода… я слишком молода, чтобы разводиться.

– Но не слишком молода для вдовы? – Сказав это, Татьяна вздрогнула.

– Нет! Вдовой быть почетно. А вот разведенной я быть не могу. Я что, Уоллис Симпсон?

– Кто?

– Таня, ты хорошо работаешь. Бренда говорила мне, хотя и ворчала немного, – Эдвард улыбнулся, – что ты прекрасно обращаешься с пациентами.

Эдвард с Татьяной ходили между койками больных. Татьяна несла на руках проснувшегося Энтони.

– Спасибо, Эдвард.

– Ты не боишься, что твой малыш заболеет среди больных людей?

– Они не больные, – ответила Татьяна. – Правда, Энтони? Они раненые. Я приношу своего мальчика, и они радуются. У некоторых остались дома жены и сыновья. Они дотрагиваются до него и чувствуют себя счастливыми.