– Разве я не ответил на ваш вопрос?
– Ответили. У меня к вам еще один вопрос.
– Слушаю.
– Вы Александр Баррингтон, сын Гарольда Баррингтона, человека, приехавшего сюда в декабре тысяча девятьсот тридцатого года с красивой женой и симпатичным одиннадцатилетним сыном?
Стоя перед сидящим следователем, Александр и бровью не повел.
– Как ваше имя? – спросил он. – Обычно ваши люди представляются.
– Наши люди? – Мужчина улыбнулся. – Знаете что? Ответьте мне, и я отвечу вам.
– Каков ваш вопрос?
– Вы Александр Баррингтон?
– Нет. Как вас зовут? – (Мужчина покачал головой.) – Что? Вы просили меня ответить на ваш вопрос. Я ответил. Теперь ваша очередь.
– Леонид Слонько, – ответил следователь. – Какая вам разница?
Александр пристально разглядывал его. Раньше он уже слышал фамилию Слонько.
– Вы сказали, что приехали из Ленинграда для разговора со мной?
– Да.
– Вы работаете в Ленинграде?
– Да.
– Давно, товарищ Слонько? Мне говорили, вы очень опытны в работе. Как долго занимаетесь этим направлением?
– Двадцать три года.
Александр уважительно присвистнул:
– Где в Ленинграде?
– Где – что?
– Где вы служите? В «Крестах» или в следственной тюрьме на улице Воинова?
– Что вам известно о следственной тюрьме, майор?
– Я знаю, что здание было построено во время правления Александра Второго в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году. Там вы и служите?
– Время от времени я допрашиваю там заключенных, да.
Кивнув, Александр продолжил:
– Красивый город Ленинград. Впрочем, я до сих пор к нему не привык.
– Да? Ну а зачем привыкать?
– Верно, зачем? Я предпочитаю Краснодар. Там теплее. – Александр улыбнулся. – Ваше звание, товарищ?
– Я начальник оперативного отдела, – ответил Слонько.
– Значит, не военный? А я и не думал.
Слонько вскочил, держа в руках одежду Александра:
– Мне пришло в голову, майор, что мы здесь закончили.
– Согласен, – сказал Александр. – Спасибо, что заглянули.
Разгневанный Слонько в спешке ушел, оставив лампу и стул. Через некоторое время за ними вернулся охранник.
Снова тьма.
Такая выматывающая. Но страх выматывал еще больше.
На этот раз ждать пришлось недолго.
Открылась дверь, вошли двое охранников и велели идти с ними.
– Я не одет, – возразил Александр.
– Там, куда вы идете, одежда не потребуется.
Охранники были молодыми и энергичными – худший вариант. Александр шел между ними, чуть впереди, босиком по каменным ступеням, потом по школьному коридору и через черный вход – к лесу, босиком по мартовской слякоти. Они заставят его рыть яму? Он чувствовал, как в спину ему упираются винтовки. Ступни Александра онемели, его тело постепенно немело, но не онемела грудь, в которой билось сердце. Если бы только у него перестало болеть сердце, он перенес бы все это гораздо легче.
Он вспоминал десятилетнего бойскаута, американского мальчика, вспоминал советского мальчика. Перед ним маячили призрачные очертания голых деревьев, но на миг он обрадовался глотку холодного воздуха и серому небу. «Все будет хорошо, – подумал он. – Если Таня сейчас в Хельсинки и помнит мои слова, то уговорит Сайерза отправиться как можно скорее. Возможно, они уже уехали. Возможно, они уже в Стокгольме. И тогда все остальное не важно».
– Повернитесь! – велел один из охранников.
– Сначала остановиться? – спросил Александр, у которого стучали зубы.
– Стойте! – приказал смущенный охранник. – И повернитесь!
Александр остановился, затем повернулся.
