Татьяна и Александр - страница 63

Она жалела, что не может принести спящего сына Александру.

Что-то в самой замкнутой природе острова Эллис успокаивало ее. Она не тяготилась тем, что постоянно находится с Энтони в небольшой комнате с белеными стенами, с чистым постельным бельем. Она могла три раза в день питаться в столовой, экономя при этом на порциях мяса и масла. Она нянчилась с сыном, наслаждаясь его плотным тельцем, его здоровьем и исходившим от него светом.

Однажды на исходе лета Эдвард и Викки пригласили ее в столовую, поставили перед ней чашку кофе и попытались уговорить ее переехать в Нью-Йорк. Они рассказали ей, что во время войны в Нью-Йорке кипит жизнь: открыты ночные клубы, устраиваются вечеринки, продается одежда и обувь, и, может быть, ей удастся снять небольшую квартирку с кухней, и, может быть, у нее будет своя комната, а у Энтони – своя. Может быть, может быть…

За тысячи миль отсюда шла война. За тысячи миль отсюда была река Кама, были Уральские горы, которые все видели и все знали. И галактики. Они знали. Они светили своими полночными лучами в окно Татьяны на острове Эллис, шепча ей: продолжай. Давай поплачем. А ты живи.

До Татьяны доносились отголоски чьих-то разговоров, ей казались знакомыми коридоры, белые простыни, запах соли, складки мантии на спине статуи Свободы, ночной воздух, мерцающие огни города мечты на том берегу бухты. Татьяна уже и так жила на острове мечты, и Нью-Йорк не мог ей дать того, что ей было нужно.

Костер погас. На поляне темно, и они сидят на холодном одеяле. Александр расставил ноги, и Татьяна прижимается спиной к его груди. Он обхватил ее руками. Оба молча смотрят в небо.

– Таня, ты видишь звезды? – шепчет Александр, целуя ее в голову.

– Конечно.

– Хочешь заняться любовью прямо здесь? Пусть они смотрят на нас, чтобы никогда не забыли.

– Шура… – У нее тихий печальный голос. – Они уже видели нас. Они знают. Смотри, видишь то созвездие наверху справа? Видишь, как скопление звезд внизу образует улыбку? Они нам улыбаются. – Она молчит. – Я много раз видела их, глядя поверх твоей головы.

– Да, – произносит Александр, плотнее закутывая ее в одеяло. – Думаю, это созвездие Персея, греческого героя…

– Я знаю, кто такой Персей. – Она кивает. – В детстве я очень увлекалась греческими мифами. – Она прижимается к нему. – Мне нравится, что Персей улыбается нам, когда ты занимаешься со мной любовью.

– Ты знаешь, что желтые звезды в созвездии Персея могут скоро взорваться, но голубые, самые большие, самые яркие…

– Они называются новыми звездами.

– Да, они сияют, становятся все ярче, взрываются и гаснут. Посмотри, Тата, как много голубых звезд окружает улыбку.

– Я вижу.

– Ты слышишь звездный ветер?

– Я слышу шелест.

– Ты слышишь, как звездный ветер доносит с небес шепот, прямо из Античности… в вечность…

– Что он шепчет?

– Татьяна… Татьяна… Та… тьяна…

– Пожалуйста, перестань.

– Ты это запомнишь? Где бы ты ни оказалась, посмотри в небо, найди там созвездие Персея, найди эту улыбку и послушай, как галактический ветер шепчет твое имя, и ты поймешь, что это я зову тебя… зову тебя вернуться в Лазарево.

Татьяна вытирает лицо о рукав Александра и говорит:

– Тебе не придется звать меня, солдат. Я никуда отсюда не уеду.

Бейсбол в Центральном парке, 1943 год

Миновал июль, и август, и сентябрь. Семь месяцев прошло, как она уехала из Советского Союза. Татьяна оставалась на Эллисе, ни разу не отважившись пересечь бухту, пока наконец однажды в субботу Эдвард и Викки едва ли не силой усадили ее с Энтони на паром и все вместе отправились в Нью-Йорк. Не слушая возражения Татьяны («У меня нет коляски для Энтони»), Викки купила в магазине подержанных товаров коляску за четыре доллара: