Татьяна Вергай. Цветы у дороги - страница 5

– А ты бы хотела сестренку? – улыбалась матушка, и глаза ее блестели странным, лихорадочным светом.

– Можно даже двух, но лучше братьев, иначе лишим их отца.

Я тогда не поняла, отчего расстроилась матушка. Жажда к смене обстановки не прошла даром: той же ночью её с болями госпитализировали. О случившемся никто не говорил, в том сказывалась политика воспитания отца и деда – по пустякам не создавать истерики. В закаленных годами традициях неопытный глаз усмотрел бы равнодушие или черствость, но верьте моему слову, за маской сдержанности каждый переживал глубоко и тяжело. И если Сергею и Косте, властным и твердым, как и отец, то давалось легко, Саша, более чувствительный и живой, нередко пребывал подолгу в комнате матери. Уверенная в скорой выписке и предвкушая грядущие перемены, я с головой ушла в сельские заботы и домашнее хозяйство, даже не допуская мысли о возможной ошибке.

– Ждем отца, тогда и сообщим, – делилась я с Анжелой, давней приятельницей, садясь на лавочку, расположенной за двором под развесистой березой. – Не понимаю я ее: только разговора, что о нём. Что не скажу, всё как с маленькой разговаривает: что ни слово, то совет. Как жить. Как дышать. Как семью строить. И говорит так, словно прощается. Может, думает, я стесняюсь ее положения? – я пожала плечами. – Глупость какая.

– Может, боится, что на старость лет решилась матерью сделаться?

– За 50 рожают, чего бояться?

– Да-да, чтобы в 52 залечь под землю. Это время внуков, а не детей. – О паническом страхе перед старостью знал всякий друг и недруг Анжелы. – Я бы от стыда сгорела, если бы моя решилась на второго ребенка в свои 48. Молодость прошла, все, утихомирь материнство, вспомни, что уже одной ногой в могиле стоишь. Какие дети? Я понимаю, мужчинам позволительно, если их подругам еще жить и жить. Но рожать в этом возрасте! По мне, так это попытка удержать мужика около себя, но никак не желание подарить миру орущие три килограмма нервотрепки. Думаешь, твоей отец готов к пеленкам и бесконечным крикам и реву? Но ладно, сын, а если девчонка родится? Твоему отцу нужна та, что будет о нём думать, а твоя мать больше о вас печется.

– Ты говоришь о моей матери, как я должна на это реагировать? – спустив улыбку, уточнила – временами Анжела была слишком колючей. Сосредоточившись на плавающих в кювете соседских утках с пометкой на левом боку, я не сразу ответила. – Иногда мне кажется, что встань выбор между нами и отцом, она, не задумываясь, выберет его. Такое сложно не ценить.

– Всегда всё бывает в первый раз, – словно рассердившись, обронила девушка, – и все же подобное событие в таком возрасте иначе как глупым не назовешь. И все ради того, чтобы привязать к себе мужчину, который ценит ее не больше перезрелой сливы.

– Пусть так, – согласилась я, минуя ступени споров, доказательств, аргументов и примеров, – но кто знает, какие уловки придется предпринимать нам, когда придет время испить отравленную воду.

Приезд Кости, временно оставившего учебу по состоянию здоровья, скрасил одиночество. Раздражительность и пессимизм брата были непривычны, но душа тянулась к нему, как к спасительному маяку, и он с готовностью принимал в свои объятия.

– Значит, ангина свалила тебя, и ты решил взять больничный, – мы наблюдали за карасями, плавающими в огромной поливочной бочке, что, резвясь, разрезали поверхность воды плавниками. – Еще недавно ты игнорировал бронхит.