– Полагаю, в компании импресарио Вы будете чувствовать себя в безопасности.
Он прошел по гримерной, внимательно рассматривая разбросанные вещи.
– Ну что, решили? – спросил он, резко повернувшись к ней. – Выбирайте – пустой гостиничный номер или мое общество?
– Но мы едва знакомы, – замялась Пилар.
– Неважно, познакомимся, – отрезал Морстен. – Учтите, леди, я ничего никому не предлагаю дважды.
Ну и Бог с ним, с Майклом – Пилар не собирается куковать в одиночестве в праздничный вечер. Она решительно кивнула в знак согласия.
– Вот и прекрасно, – сказал ее собеседник, целуя ей руку. – Я провожу Вас в экипаж, а мой слуга уже ушел за импресарио.
А через пять минут сеньорита ехала по ночному Лондону в обществе человека, которому суждено сыграть важную роль в ее жизни.
А Майкл, забыв об огорчениях, кутил в «Веселой лошади». Тайком от всех он распутал завязки найденного мешочка и обнаружил внутри горсть необработанных камней.
– Контрабанда, – предположил он. – Наилучший выход – показать находку Джереми.
На следующее утро Барнета разбудил громкий стук в дверь. Он наскоро набросил халат и, открыв дверь, обнаружил Майкла Уиллоуби во всей красе – сонного, пьяного, усталого, в расстегнутом пальто. Он держался за косяк двери и глупо улыбался, и эта улыбка вывела из себя хозяина дома. Скрипя зубами от злости, он схватил гуляку за воротник и втащил внутрь. От сильного толчка Майкл пролетел несколько шагов и рухнул в кресло, а Джереми запер дверь и обернулся к своему воспитаннику.
– Что ты себе позволяешь Майкл? Мой дом – не притон, и, если ты будешь приходить сюда в подобном виде, то я тебя просто выгоню. – заявил он злым шепотом.
Улыбка, раздражающая Барнета, не сходила с физиономии Майкла. Он отмахнулся от старшего товарища, словно от назойливой мухи.
– Оставь, Джереми, и ничего такого я не сделал: отпраздновали с ребятами в «Веселой лошади», ну и выпили немного за мое возвращение – в первый раз, что ли?
Барнет даже задохнулся от возмущения.
– Ты же не «громила» какой-нибудь без мозгов, чтобы так себя вести? Скажи спасибо, что миссис Томсон спит, а то было бы крику.
Майкл криво усмехнулся:
– Джереми, оставь: ты боишься, как бы меня не увидела твоя драгоценная Ева.
– И Ева тоже, – согласился Барнет. – Подумай сам, пристало ли моей девочке в собственном доме видеть такое безобразие?
– А Ева, между прочим, видит все, – раздался со стороны лестницы нежный голосок.
Барнет и Майкл дружно повернули головы – на площадке второго этажа стояла Ева и наблюдала за происходящим. В отличие от отца, набросившего халат поверх пижамы, девушка была полностью одета в клетчатое домашнее платье, однако ее золотистые волосы были наскоро стянуты узлом на затылке. Барнет с укором посмотрел на воспитанника.
– Вот видишь, что ты наделал? Ты разбудил мою дочь! – возмутился он и потянул Майкла за руку, но тот не сдвинулся с места.
– Прошу прощения, Джереми, что я нарушил сон твоей прелестной дочери, – сказал он и неожиданно подмигнул Еве.
Глаза девочки расширились от изумления, маленький носик вздернулся вверх, губы вытянулись в ниточку – по ее мнению, это было проявление презрения, которым она поливала Майкла.
Барнет снова потянул воспитанника за руку и снова неудачно.
– Вставай, Майкл, иди в свою комнату. Тебе нельзя оставаться в гостиной в таком виде – не дай Бог, увидит миссис Томсон.
Майкл снова отмахнулся и ничего не ответил. Вместо него отозвалась Ева.
