– Там посмотрим… Должен же я знать, чем живет этот выпускник Оксфорда. Но ты тоже хорош: не мог подслушать, о чем беседовали два субчика-голубчика.
– И попасть на глаза его телохранителям! – возмутился Майкл.
– Да брось ты —«на глаза»! Ты на свидание спешил к этой…
– Ну и спешил. А почему это тебя так волнует?
Джереми усмехнулся и махнул рукой:
– Да не волнует. Это Ева вчера всю плешь проела, куда ушел Майкл и зачем, и почему я позволяю тебе не ночевать дома.
– Попробовал бы не разрешить! – встрепенулся Майкл.
Он снова подумал о поисках квартиры в аренду.
А строгий главарь неожиданно засмущался и перешел на еле слышный шепот:
– Ну не могу же я рассказать девочке во всех подробностях, где ты бываешь и что делаешь. Пришлось выкручиваться.
– И как же ты выкрутился? – насторожился Майкл.
Смущение Барнета возросло в геометрической прогрессии.
– Я ей сказал, что ты пошел менять книги в общественную библиотеку.
– Врать не умеешь. Я же не миссис Томсон, чтобы читать романы, – возмущению Уиллоуби не было предела. – А если она спросит, что я сейчас читаю?
Джереми отмахнулся:
– Наболтаешь что-нибудь, у тебя язык хорошо подвешен. – Он посерьезнел на полуслове. – И все-таки плохо, что ты не довел до конца дело с контрабандой.
Майкл посмотрел на циферблат каминных часов. Было без десяти шесть.
– Джереми, – взмолился он. – Дай мне поспать хотя бы до девяти. А потом я сам найду свою команду и организую наблюдение.
Барнет согласно кивнул и направился к двери.
Через два часа Майкл спустился в кухню – царство тетушки Томсон – и налил себе стакан воды. На лестнице он столкнулся с Евой. При его виде юное дарование сделало гримасу.
– А… это что, библиотечный штамп? – поинтересовалась она, указывая кончиком пальца на еле заметный след губной помады на его рубашке.
– Ты сама прекрасно знаешь, что это, – не слишком вежливо буркнул он.
– Какой вульгарный цвет, какая дешевка! – притворно возмутилась она. – И ты якшаешься с подобными дамами?
Она фыркнула и, слегка задев его рукавом, прошла мимо.
– Съезжать отсюда, и как можно скорее, – снова промелькнула та же мысль.
Стивен Хэнстед объявился через три дня: он принес сведения о Магистре. Найденных материалов явно не доставало для шантажа, и адвокат предварил свой доклад замечанием:
– Учти, Майкл, тебе нелегко будет найти способ отомстить ему – этот тип крайне осторожен и предпочитает проворачивать дела чужими руками.
Они сидели в пабе, занимая самый дальний столик. Посетители шумели, обсуждая газетные новости и подготовку к футбольному сезону. Гул чужих голосов заглушал беседу этих двоих.
– У Магистра нет слабых мест? – спросил Майкл.
Им принесли по кружке эля, и они оба, как по команде, отпили по глотку, а затем отодвинули кружки на середину стола. Хэнстед обвел глазами посетителей и, убедившись, что их никто не подслушивает, продолжил:
– Этот Магистр без нервов и привязанностей, для него не существует ничего святого. Родители давно умерли, братьев и сестер нет, жена…
Стивен покосился на Майкла и покраснел, закашлявшись от смущения.
– Мне известна судьба его жены, – остановил его Майкл.
– Он – записной Дон Жуан, – рассказывал адвокат. – Но даже здесь ты не сможешь его прищучить: Морстен меняет свои привязанности, как перчатки, но я не помню ни одного случая, чтобы брошенные им дамы порывались сделать ему гадость. Возможно, это объясняется его щедростью, ведь женщины, как правило, корыстны.
