Майкл, не дослушав, сбежал по лестнице и заглянул в кухню, где домоправительница мазала топленым маслом свежеиспеченные булочки. Запах сдобы и корицы распространился по всему дому, и Майкл невольно сглотнул слюну.
– Хочешь булочку? – спросила миссис Томсон своего любимца.
– Как всегда, – улыбнулся Майкл. – Ваши булочки, миссис Томсон, я вспоминал и за океаном.
– Так ешь на здоровье.
– Куда Вы столько напекли? – Майкл осторожно взял булочку.
Миссис Томсон посмотрела в сторону второго этажа и пояснила:
– Ева попросила подать к пятичасовому чаю.
– Кстати, что это за мальчики у нас в доме? Знакомые Евы? Как они познакомились, ведь Ева учится в школе для девочек? – недовольно спросил Майкл.
Миссис Томсон только головой помотала:
– Ой, я ничего не знаю. Она сказала, что это братья ее подруг.
– Послушайте, а Джереми известно об этих визитах, ведь это неприлично – Ева приглашает в дом мальчиков, а из каких они семей? – возмутился Майкл.
Он произнес это с таким жаром, что миссис Томсон отвлеклась от своих занятий и посмотрела на него подозрительно. Она вспомнила, что Майкл всегда опекал по возможности маленькую Еву, поэтому смягчилась.
– Да известно ему обо всем, но ничего с доченькой поделать он не может. Избаловал ее, а теперь пожинает плоды, – произнесла домоправительница.
В это время с галереи второго этажа послышался громкий требовательный крик Евы:
– Эй, Томсон, где наш чай? Или файф-о-клок сегодня отменяется?
Словно в ответ на ее слова каминные часы в гостиной пробили пять раз. Миссис Томсон растерянно посмотрела на Майкла.
– Заговорилась я с тобой, – виновато произнесла она. – И вправду позабыла подать чай.
Она засуетилась, собирая поднос, а Ева тем временем снова проявила признаки нетерпения:
– Ну что Вы там копаетесь? Это не комильфо…
Майкл высунулся из кухни и очутился один на один с раскрасневшейся от возмущения девушкой. При виде тетушкиного любимца она поджала губы и гордо отвернулась, а потом стрельнула глазками и заявила с некоторой издевкой:
– Не ожидала тебя увидеть в это время. Не иначе, твоя мексиканка отменила свидание.
– А уж это тебя не касается, – сердито оборвал он. – И перестань разговаривать с миссис Томсон таким тоном.
– Каким таким тоном? – вскинулась Ева. – Она забыла про чай. И что, по-твоему, я не могу сделать замечание прислуге?
– «Спокойно, Майкл, спокойно,» – подумал Уиллоуби, ощущая острое желание влепить Еве весомую пощечину.
– Послушай, юное дарование, иди лучше к гостям. – произнес он, с трудом сдерживая ярость, – Миссис Томсон все подготовила, и я сам подниму поднос наверх.
А под конец не преминул уколоть:
– Между прочим, кое-кому эта прислуга приходится родственницей, так что придержи-ка ты свой язычок.
Ева снова изобразила презрение, гордость и неприступность – это было так смешно, что Майкл невольно фыркнул от смеха.
Он передал Еве полученный от домоправительницы поднос, и она удалилась в свою комнату, не проронив ни слова.
– «И почему она кривляется передо мной, как обезьяна? – подумал Майкл, провожая ее взглядом. – Слово в простоте не скажет. Нет, надо съезжать отсюда. И как можно скорее.»
А Ева, обеспокоенная тем, что, как бы замечание Уиллоуби о ее родстве с прислугой не дошло до чужих ушей, тоже недобро подумала о нем:
– «Грубый мужлан, разве такой сможет понять утонченную душу? Да никогда! Правда, с тетушкой Томсон я погорячилась, хотелось покрасоваться перед друзьями. Ну что же, придется попросить у нее прощения. Тетушка меня любит и простит. Но каков Майкл – встал на тетушкину защиту, как будто я испанец из „Непобедимой Армады“! Скорее бы каникулы закончились!»
