– Передо мной стена каждый день встает, как в День сурка… Разбить бы ее, чтобы ни единого кусочка не осталось, – Вера задумалась, нахмурила лоб: – Иногда моя жизнь кажется мне отвратительной. Я даже не понимаю, зачем я живу.
– Ты обиду свою не преувеличивай и лишний раз не жалей себя. Не держи ее в сердце, а то незаметно превратишься в злую и противную девочку. Вражда – вещь опасная.
Веру словно обожгло.
– Спасибо тебе! – она порывисто обняла Наташу, ей стало легко, будто с души сняли тяжелый груз. – Я последнее время места себе не находила. А поговорила с тобой и поняла: моя мама светлым человеком была, на людей зла не держала, старалась им помогать. Она и мне всегда говорила: «Добрые дела день преображают, настроение поднимают, чудеса рождают». Раньше я не задумывалась об этом, а сейчас мне каждое слово понятным стало.
– Вот и молодец, Верочка, – улыбнулась Наташа. – Ты дочь своего отца. Он тоже порой задумчивый ходит, хмурый, никого не видит, и все сотрудники понимают: Арсений Павлович задачу сложную решает, а осенит его Божий лучик, он как ребенок радуется. Тогда и нам хорошо, и животным, – она посмотрела на часы. – Ты посидишь здесь? Мне Амура нужно покормить, он совсем не ест, тоскует сильно по Арише, – Наташа встала и с беспокойством взглянула на тигра.
– Давай я тебе помогу? – Вера подскочила с лавочки, уже собралась идти за Наташей, но та развернулась и тихо прошептала:
– Я сама. Ты знаешь его нрав.
***
«Куда же мне себя деть? – Вере не хотелось возвращаться домой. Ее мутило от одного воспоминания о мачехе и сводной сестре. Она недовольно поморщилась, будто откусила лимон. – Откуда такие противные берутся? Угораздило же папу… Выбрал самую злую и вредную… Одно понятно: с лица воду не пить».
В сумочке пронзительно зазвонил телефон.
– Кто это? – на экране высветилось: «Шурка Солдатов». Вера невольно улыбнулась: – Опять что-то придумал, – прошептала она и взглянула в чистое голубое небо.
– Алло, – голос Шурки звучал звонко и радостно. – Мне нужно кое-что тебе рассказать… Ты где? – он почти кричал.
Вера сразу поняла – у него опять новый план.
– Стою перед Национальным парком, – ей почему-то стало весело. Шурка вызывал у нее противоречивые чувства: с одной стороны, он ее веселил и помогал ей, с другой – она понимала, что он взбалмошный и упрямый.
– Стой на месте, никуда не отходи! Я через пять минут буду.
В трубке раздались гудки. Вера вздохнула и покачала головой: «Сейчас Шурка чем-то огорошит…» – и засмеялась. Слово «огорошит» вызывало у нее воспоминание о маме. Это забытое слово отчего-то маме очень нравилось – она считала его забавным и употребляла только в отношении Верочки. Скажет «огорошит» – и улыбается, будто каждый раз ждала от Верочки чего-то уникального, интересного, будто та была не обычной девочкой, а принцессой из сказки.
Пока Вера ждала Шурку, она успела съесть яблоко, случайно оказавшееся в сумке.
Наконец к воротам Национального парка подъехало желтое такси с шашечками на боку, из которого вывалился запыхавшийся белобрысый Шурка.
– Я переживал, что ты не дождешься, – Шурка тараторил быстро, его серо-голубые глаза светились. Он плюхнулся на лавочку рядом с Верой: – Я такое нашел… – Шурка закатил глаза. – Во сне такое не приснится!
– Не тяни, выкладывай… Что нашел? – Вера возмущенно шлепнула Шурку по запястью – она уже знала: сначала он будет травить ей байки, и лишь потом будто невзначай проронит самое главное.
