Мои мысли ворочались неторопливо, перетекая одна
в другую, создавая причудливые узоры из воспоминаний, странных сцен и образов,
но стоило мне сосредоточиться на них, как они тут же исчезали, ускользая,
словно тонкие нити тумана под первыми солнечными лучами, оставляя после себя
лишь легкий отблеск чего-то важного.
Я слышала звуки вокруг — приглушённые,
неясные... чей-то голос, скрип половиц или шум ветра за окном — всё сливалось в
один мягкий, приглушенный фон, погружая меня в забытье, где каждое движение
становилось плавным и незаметным, а пространство вокруг теряло четкость,
растворяясь в уютной дымке.
Я находилась на самой грани между сном и явью,
где реальность расплывалась и казалась почти призрачной. В этом полусне я
ощущала лёгкое прикосновение чьих-то пальцев — оно было таким нежным, словно
меня касались пером, и я не могла понять, было ли это на самом деле. Руки
скользили по моему телу, даря тепло, странно успокаивающее и незнакомое. Затем
мне пригрезилось чье-то дыхание — рваное, обжигающее. Оно касалось моей щеки
лёгкими, едва уловимыми порывами.
Моё сознание сопротивлялось, то погружаясь
глубже, то всплывая ближе к поверхности, но эти прикосновения и дыхание
удерживали меня на грани, не позволяя ни уснуть, ни пробудиться. Я чувствовала
себя в их власти, окутанная теплом и мягкой, неземной заботой, и странное,
почти блаженное чувство покоя накатывало на меня, как волна…
— Проклятье! — злой ирезкий , словно удар
хлыста, голос ворвался в уютную тишину, невольно заставив меня вздрогнуть. В
одно мгновение зыбкий покой рассеялся, уступив место тревоге и страху.
Испуганно распахнув глаза, я вскочила на ноги и потрясенно уставилась на
обнаженного мужчину, сидящего на кровати. Его тело, крепкое и загорелое,
казалось едва различимым в полумраке комнаты, очертания смазывались мягким
светом, пробивающимся сквозь шторы.
— Ты? — удивленно проронил незнакомец, беглым
взором окинув комнату, и с кривой усмешкой добавил: — Переехала в большой
город?
Я не ответила, с ужасом осознавая произошедшее,
ощутив, как по коже волной прошла ледяная дрожь. Резким движением я молча
стянула с кровати плед и обернула его вокруг себя, прикрывая свое обнаженное
тело. Я не сводила взгляд с лица мужчины: суровое, с заостренными чертами и
глубокими, сосредоточенными глазами, которые, казалось, видели меня насквозь.
Всего лишь на миг в его взгляде с едва уловимой тенью промелькнуло сожаление,
но лицо оставалось холодным, словно все происходящее не имело к нему никакого
отношения.
Тем временем, болезненно морщась, незнакомец
быстро натянул одежду, словно стремился поскорее уйти, не желая здесь больше
оставаться. Каждое его движение было сдержанным и усталым, а выражение лица —
отрешенным. Он бросил последний, полный разочарования и скрытой горечи, взгляд
на комнату и, швырнув на кровать несколько монет, которые с тихим звоном
столкнулись, ничего больше не сказав, вышел, оставив после себя запах табака,
вина и мускуса...
— Чёртова стерва! — тотчас с ненавистью
выругалась я, лихорадочно осматривая комнату, пока мой взгляд не остановился на
стуле, на спинке которого висело мое платье. В ярости уставившись на рядом
лежащую фривольную сорочку, я сбросила ее на пол и , с трудом сдерживая злость,
прошипела. — Твари! Подлые твари! Вы за все ответите, — неистово бормотала,
поспешно надевая одежду. Внезапно почувствовав, что ткань стала неприятно
натирать кожу, я схватила с кровати монеты, не глядя запихнула их в карман,
выбежала из комнаты и осмотрелась.
