— Иди, — одними губами шепнула Мирна,
ободряюще мне улыбнувшись, я же, всего секунду поколебавшись, все же двинулась
за женщиной.
Идти пришлось недолго, знакомый узкий и
темный коридор мы пересекли быстро и, оказавшись в холле, свернули к массивной
двери. За ней находилась, судя по всему, приемная - здесь, кроме пары
диванчиков, кофейного столика и приземистого буфета ничего не было. Два больших
окна сейчас были закрыты плотными портьерами, и света, исходящего от
единственной лампы, стоящей на столике, едва хватало осветить путь к еще одной
двери.
— Садись, — не терпящим возражений голосом
произнесла мадам Розмари, указав мне на кресло, сразу, как только мы вошли в
будуар. Да, комната мало походила на кабинет, но назвать ее спальней тоже было
бы ошибкой. Здесь не было кровати, хотя массивный диван с роскошными подушками
вполне мог заменить её. Будуар был словно небольшая кладовая роскоши —
помещение изобиловало мебелью и выглядело так, будто сюда перенесли всё, что не
поместилось в других комнатах.
В центре выделялись два секретера и
большой комод на изящных, гнутых ножках. Вокруг комода, словно на выставке,
стояли четыре кресла и длинная, обитая красным бархатом оттоманка, а вдоль стен
— три внушительных шкафа из отполированного до блеска дерева, которое мягко
отражало свет. Несколько стульев с высокой спинкой казались скорее
декоративными, чем удобными, а рядом располагались четыре кофейных столика с
витыми ножками, усеянные разнообразными мелочами. Ширма с затейливым орнаментом
скрывала за собой еще один шкаф — узкий и невысокий, он казался наименее
значительным предметом в этой роскошной композиции.
Вдоль северной стены стояло около шести
изящных жардиньерок, в каждой из которых были установлены большие глиняные
горшки с пышной зеленью и цветами. Их густая листва и яркие бутоны вносили в
комнату свежесть, контрастируя с тяжелыми и излишне вычурными линиями мебели…
— Мирна сказала, что тебе требуется
работа, — вернул меня на землю тихий голос мадам Розмари, привлекая к себе
внимание.
— Да, — коротко ответила, взглянув на
женщину.
— И ты интересовалась местом горничной?
— Анна сказала, что место вакантно.
— Верно, — кивнула мадам Розмари, слегка
прищурив глаза, и, сделав едва заметную паузу, продолжила: — Мой дом — это
место, где мужчины и женщины свободны. Здесь они находят себе компанию или
человека, с которым могут приятно провести время или просто поговорить. Мой дом
— это место, где каждый найдет утешение, где их выслушают и не осудят.
Она произносила это мягким, почти
гипнотическим голосом, её слова словно окутывали, заставляя забыть о тревогах и
опасениях. В полумраке будуара мадам Розмари выглядела как благородная хозяйка,
умеющая дарить покой всем, кто этого заслуживает, а её глаза, глубокие и
внимательные, блестели загадочным светом.
Но вот мадам Розмари снова замолчала, а в
ее взгляде мелькнуло что-то непреклонное и жесткое. Я же не произнесла ни
слова, догадываясь, к чему ведёт хозяйка этого заведения. Желание встать и
немедленно покинуть место, где царила атмосфера тайны и свободы, боролось во
мне со страхом снова оказаться на улице. Комната с её мягкими тенями и
приглушенным светом словно удерживала меня на месте, и я продолжала сидеть,
ожидая окончания её странного, но завораживающего монолога.
— Ты слишком красива, чтобы заниматься
тяжелой работой горничной, — наконец продолжила мадам Розмари, откидываясь на
спинку кресла, — уверена, ты привлечешь к себе внимание... гости этого дома
щедры.
