Длинный, узкий коридор был погружен в полумрак.
Высокие, тяжелые двери из темного дерева, располагавшиеся по обеим сторонам,
были закрыты. Стены коридора украшали массивные картины в позолоченных рамах,
на которых были изображены мрачные сцены охоты и суровые лица незнакомцев,
вероятно, когда-то живших в этом доме. Их глаза, казалось, следили за каждым
моим движением. Я шла осторожно, прислушиваясь к звукам, вглядываясь в
полумрак, и вскоре достигла лестницы…
— Какого… ты меня сюда притащил? Я так надрался,
что ничего не помню! — выругался знакомый голос, невольно заставив меня
замереть и затаить дыхание.
— Тебе нужно было развлечься. Девочки Розмари
чистые, тебе не о чем беспокоиться, — с тихим смехом ответил ему мужчина, в его
голосе слышалось холодное безразличие, как будто он уже давно привык к таким
беседам.
— Никогда больше так не делай, — чеканя каждое
слово, проговорил незнакомец, а через мгновение раздались удаляющиеся шаги и
брошенное вскользь: — Впрочем, я сам виноват…
Дождавшись, когда шаги затихнут, я, не
задерживаясь больше ни на секунду, сбежала по ступенькам. Обеспокоенно
озираясь, быстро пересекла холл. Схватила чей-то плащ, висевший на крючке у
входа, даже не задумываясь, кому он принадлежал, и выскочила на улицу. Холодный
воздух сейчас же встретил меня резким порывом ветра. Дрожащими руками я
поправила полы плаща и, не оглядываясь, зная, что каждая секунда промедления
дорого мне обойдется, поспешила оказаться как можно дальше от мерзкого здания…
Утро было холодным и серым; дождь мелко стучал по каменной мостовой,
оставляя на ней блестящие лужи. Порывы ветра неустанно пытались сорвать с моей
головы капюшон. Руки, придерживающие полы плаща, окоченели, но я продолжала
идти, не обращая внимания на холод и сырость, словно в движении находила
единственное спасение от гнетущих мыслей. Дома, тянувшиеся вдоль улицы,
казались пустыми и безмолвными, и лишь свет редких фонарей освещал путь сквозь
туманную мглу.
Наконец квартал богатых особняков закончился, и я оказалась в старом
районе с узкими улочками и скромными домами. Дымовые трубы на крышах поднимали
в небо тонкие струйки дыма, смешивавшегося с запахом влажных кирпичных стен и
свежих булочек, которые уже продавались на углу. Я шла не спеша, стараясь не
наступать в блестящие лужи, булыжники скользили под ногами, и я осторожно балансировала,
чтобы не упасть.
На небольшой закуток, находящийся между пекарней и бакалеей, я наткнулась
случайно - если бы не выбежавшая оттуда маленькая собака, наверняка прошла бы
мимо. Настороженно оглядевшись, подозрительно прищурившись на пока еще редких
прохожих, я нырнула в подворотню, на краю сознания отметив, что чувство
самосохранения притупилось, и первым делом проверила тайный кармашек.
Кольца, документы и единственный фарл остались на месте - похоже, в доме
Розмари грабить меня не собирались. Конечно, было жаль оставленной сумки, но
там ничего ценного не было. А плащ, что был сейчас на мне надет, оказался
гораздо теплее прежнего. Увы, в чужом плаще денег я не нашла, за
подкладкой тоже было пусто, а внутренний карман вообще отсутствовал, и, я, брезгливо
морщась, запихнула руку в карман своего платья.
— Щедрый клиент, — презрительно пробормотала я, глядя на восемь золотых
фарлов, которые поблескивали в тусклом свете газовых фонарей. К монетам,
брошенным на смятую кровать мужчиной, который, судя по его удивленному
возгласу, узнал меня, прикасаться было противно. Но выбирать не приходилось. На
эти деньги я смогу снять пусть скромный, но всё же отдельный номер в гостинице.
В тепле и уюте соберусь с мыслями, подумаю, как мне быть дальше и куда
направиться. Угнетенное состояние внезапно сменилось усталой решимостью, и я,
спрятав фарлы в потайной карман, оставив одну монету, устремилась к кофейне.
