– Было время, Боромир, когда и ты не отличался зрелостью, – произнёс он наконец, едва заметно усмехнувшись. – Возраст – это лишь условность. Главное – сила духа, которая не всегда видна сразу.
Боромир нахмурился, бросив быстрый взгляд на Гэндальфа, но промолчал, переведя взгляд обратно на Кая и Леголаса.
Тем временем Леголас продолжал обучение, мягко указывая Каю на его ошибки, помогая ему найти равновесие и уверенность. Юноша, хоть и выбивался из сил, принимал каждую подсказку, стараясь улучшить свои движения. Наблюдая за ним, Гэндальф заметил, как упрямо Кай держится до последнего, не показывая ни слабости, ни страха. Словно каждая секунда тренировок была её личным вызовом себе и её собственной историей, сокрытой от окружающих.
***
Кай с самого утра старался не стоять без дела и быть полезным в любом мелочном поручении, которое выпадало Братству. Даже несмотря на ворчание Гимли и недоверие Боромира, юноша упорно выполнял любую работу, стараясь доказать, что он здесь не просто для украшения. Он брался за всё: от разжигания костра до приготовления простых блюд, помогал Сэму с провизией и собирал хворост, если лагерь располагался поблизости от леса.
Когда выпадала его очередь дежурить, он не жаловался, не отказывался, как бы поздно ни было и как бы тяжело ему ни давалось бодрствование после долгого перехода. Сидя у костра, Кай тихо наблюдал за остальными членами Братства, изучая их привычки и повадки. Он старался запоминать, как Арагорн и Гэндальф прислушиваются к каждому звуку в ночной тишине, как Леголас почти без движения замер в темноте, всегда начеку. Каждый их жест, каждый взгляд – всё казалось ему важным уроком.
Юноша всегда был первым, кто предлагал свою помощь. Когда лошадь Братства споткнулась на каменистой тропе, и Сэм тяжело вздохнул, понимая, что придётся вручную нести часть груза, Кай тут же бросился к нему, взвалив на себя сумки с провизией, едва не пошатнувшись под их весом, но упрямо стиснув зубы и стараясь не показывать усталость. Сэм, заметив это, тихо поблагодарил его и предложил помощь, но Кай только покачал головой, показывая, что справится сам.
Когда приходила ночь, Кай всегда был занят чем-то: проверкой снаряжения, сбором накидок и покрывал, чтобы помочь хоббитам, или тихо подбрасывая хворост в угасающий костёр, пока остальные готовились ко сну. Он словно искал любую возможность быть полезным, чтобы никто не мог упрекнуть его в бесполезности. Эта его усердная настойчивость, заметная даже тем, кто поначалу относился к нему скептически, постепенно начала смягчать взгляды Братства.
Арагорн и Гэндальф обменялись несколькими одобрительными взглядами, оценивая рвение юного странника. Даже Гимли, который изначально ворчал громче всех, понемногу стал смягчаться, хотя и продолжал бросать язвительные замечания, особенно если Кай по неосторожности ронял что-то или спотыкался. Но в этих насмешках уже не было той злости, что в начале, а скорее лёгкое раздражение, за которым скрывалось недоумение – как можно быть таким упрямым, не обладая никакими настоящими навыками?
Боромир, напротив, не смягчался так легко. Его взгляд оставался суровым, и он не упускал случая поддеть юношу или указать на его ошибки. Каждый раз, когда Кай предлагал свою помощь, Боромир отпускал резкие комментарии, проверяя его на прочность, ожидая, что тот сдастся и повернёт обратно, признавая, что путь ему не по силам.
