Глава вторая. Речная Крыса показывает зубы
Лодочник ждал нас даже с некоторым нетерпением. И не он один. Изможденного вида, но еще сохранившая миловидность женщина в грязно-сером платье и мальчик в одной саржевой длинной рубахе лет двенадцати составляли ему компанию. Не трудно было догадаться, что это его жена и сын. Лодочник наверняка собирался отдать им половину платы. Увидев двоих вместо одного, он испугался, что у него просто отнимут лодку, и стоял словно пришибленный. Жене передался его испуг, и она прижала к себе сына. Неудивительно: грозный вид Шарлеманя в боевом снаряжении внушал страх и бывалым воякам, не то что простым обывателям.
– Сколько ты обещал ему за это корыто? – хмуро осведомился он, не понижая голоса.
– Думаю, этот «рекоход» согласится и за половину. Да еще станет благодарить.
Лодочник испуганно втянул голову в плечи и окинул рутьера злым взглядом. Но я не собирался делать из него недруга и положил свою руку на плечо Шарлеманю.
– Остановись. Это моя сделка, и я решаю, кому и сколько платить. Раз ты со мной, так держи язык за зубами. А хочешь покомандовать, возвращайся в харчевню. Я все сделаю сам. И без обиды.
– Будет тебе, Жолли. Что ты взъелся на меня? Плати, сколько пожелаешь. Я не вмешиваюсь. А вот прогнать меня тебе не удастся, чтобы ты не говорил. Я дал себе слово доставить тебя к замку. И сдержу его.
Для меня слова наёмника были новостью, но особенно не удивили. Я знал, что если Шарлемань что-то пообещает, то обязательно выполнит.
– Не буду спорить, – сухо сказал я и, шагнув к лодочнику, протянул тому три монеты, каждая достоинством в один денье.
– Держи. Все без обмана.
Кланяясь, лодочник с благодарностью принял их. Тем не менее, на лице его проступило раздумье, не попробовать ли серебро на зуб. Однако боязнь вызвать мое неудовольствие такой неучтивостью, видимо, победило, и лодочник просто передал монеты жене.
– Садитесь в лодку, ваша милость, сейчас поплывем, – сказал он, искоса поглядывая на Шарлеманя. Тот заметил его взгляд и рассмеялся:
– Ах ты хитрый черт! Значит, я, по твоему уразумению, в господа не подхожу? Учти это, Жолли. Ты не похож на простого солдата.
Я не стал ему отвечать, а забрался в лодку и сел на скамью, наблюдая, как лодочник прощается с семьей, в чем-то их убеждая. Шарлемань передал мне лук, помог лодочнику столкнуть лодку в воду и легко вскочил в нее сам, расположившись по соседству со мной.
– Стойте! Стойте! – раздавшиеся сзади крики заставили нас обернуться. Хозяин замер, держась за корму. Двое лохматых и полупьяных солдат могли смутить кого угодно. Фавр и Гнус, бряцая оружием и загребая грязь сапогами, шли к нам.
– Чего вам надо? – рявкнул Шарлемань, но голос его для меня прозвучал неубедительно. Конечно же, они сговорились, пока я ходил на берег. И сейчас разыгрывали передо мной пьесу собственного сочинения.
– Не сердись, мужик! Без вас нам стало невмоготу. Всегда все делали вместе, а сейчас, значит, будем порознь, – Фавр скорчил гримасу, означавшую у него раскаяние. – Прости нас, Клод. Мы не станем бросать тебя перед хорошей потасовкой.
– Мы услышали от местного парня, что у Крысы недавно появилось пополнение. Так что там целый выводок крысят. Зачем же нам разлучаться? – встрял Гнус.
