Холл практически не пострадал, если не считать того, что весь оплавился и сгорел, но зато справа были сплошные руины: не осталось даже намёка на очертания здания.
Переступая через различный мусор, профессор вышел на улицу, миновав искорёженный остов двери. Сразу же он увидел правительственный джетлайнер министра, а перед ним стоял Джон Паркер и рассматривал нечто чёрное, лежавшее на земле.
Геннадий Юрьевич подошёл сзади и поздоровался. Мистер Паркер обернулся и воскликнул, забыв перейти на русский язык:
– Damn it! Professor! You’re alive! I’m so glad. What happened here?
– The Apocalypse has come, – ответил профессор.
– This is a disaster!
– Ja, Sie haben Recht, Johnny.
– Что? – не понял мистер Паркер.
– Я говорю, вы правы, Джонни… Это катастрофа.
– Но, как это произошло?! ЧТО произошло?!
– А-а-а! – отмахнулся профессор. – Долго рассказывать! Просто, я лишился санатория, и всё тут.
– А где Бионика?
– В лаборатории.
– С ней всё в порядке?
– Н-н-надеюсь, да. Она в инкубаторе, на восстановлении организма. Чёрт! Я даже не представляю, выкарабкается она или нет.
– А что с ней? Она сильно ранена?
– Нет. Дело тут в другом. Это я, старый маразматик, не уследил. У неё кончился заряд, к тому же, она получила сильнейший стресс, который подействовал на мозг и на весь организм в целом. Теперь она впала в глубокую кому, и сколько эта кома продлится, одному богу известно.
– Но вы мне объясните, что произошло?
– Да! Пожалуйста.
И профессор рассказал всё, что было недавно.
Мистер Паркер выслушал и погрозил пальцем.
– А ведь министр и я говорили вам, чтобы вы не наседали на бедную девушку! И в том, что произошло, в конечном итоге виноваты именно вы, профессор! Если бы вы не устраивали этих ваших «серьёзных разговоров» с Бионикой, то ничего бы не случилось! Вы бы вовремя заметили минимальный заряд, девушка не падала бы в обморок, не пришлось бы её тащить в лабораторию, не нужно было бы расстреливать охранную систему, не было бы никакого взрыва! А бедный Леонардо до сих пор радовал бы меня своими пафосными речами! А так, он лежит теперь разорванный и заикается.
И тут Геннадий Юрьевич перевёл взгляд на тот предмет, что рассматривал мистер Паркер.
– Так это же наш дворецкий!
– Да, это он.
– Он ещё живой?
– Little bit… Он сильно заикается.
– Ещё бы! Вы бы не заикались, если бы от вас осталось только голова и ошмёток ключицы?! Привет, Лео! Ну, как ты?
– Зд-зд-зд-зд-здр-рас-тву-тве… пр-пр-пр-пр-пр-про-ф-ф-ф-фес… р-р-р-р.
– Что же ты натворил, а! Я же тебе сказал расстрелять! А ты, что сделал?
– Вз-вз-вз… взор-взор-взор-взор… взор…
– Взор бы мой тебя не видел после этого! Гад ты, вот ты кто! Оставил меня без санатория!
– Не ругайте его, Геннадий, – вступился мистер Паркер. – Он просто выполнял ваш приказ. Тем более что Владимир Сергеевич обещал вам помочь с восстановлением санатория. Кстати, как лаборатория? Не пострадала?
– Нет. Вы же знаете, мой бункер может выдержать атомную бомбу. Бетон на основе нитрита бора, аэрографитная подушка, титановая арматура, осьмиевая пластина над всей лабораторией, карбин… в общем коробка, которая окружает лабораторию уцелеет даже когда наша планета разлетится на куски! И вот, когда Земля разлетится – в космосе будет парить моя лаборатория среди бесчисленных обломков нашей планеты!
– Я рад, что вы не теряете чувство юмора, профессор. Вы отлично держитесь!
– А что мне ещё остаётся делать? Сегодня у меня вообще сумасшедший день: то Бионика сбежала, то я чуть не был арестован! А теперь ещё и санаторий взлетел на воздух! Весело! Не скучно! Да… Что произошло, то произошло, и изменить уже ничего нельзя.
