– Я тоже, хотя и не могу объяснить некоторые явления в этом деле. Даже если предположить, что исчезновение броши и появление краски на теле – всего лишь ловкость человеческих рук, то как вы объясните загадочную болезнь миссис Блэкмор, которую даже доктора не смогли вылечить и которая чудесным образом исчезла.
– Всё это нужно выяснять на месте и думаю, что, не мешкая. Ваш покорный слуга полностью готов вам помогать в этом необычном деле.
– Отлично, мистер Хопкинс. Тогда предлагаю вам вот что. Мы вернёмся с бала в поместье Кэнфорд. Вы вернётесь к себе, соберете вещи и примерно в восемь утра подъедете к развилке Мидллтон и Кэнфорд. Я буду ждать вас возле старой часовни. Пересядете в мой экипаж, и мы поедем в Хартбери. Думаю, мы прибудем точно к ужину.
– Согласен. И чтобы ни у кого не возникало никаких подозрений, я предстану перед вашими домочадцами, как друг, приехавший решить ряд деловых вопросов купли-продажи нового урожая ячменя и пшеницы. Это поможет нам сделать засаду в присутствии вашей богини мудрости и поймать ловкача на месте преступления. А по дороге вы мне расскажете о других обитателях вашего дома.
– Договорились.
Полковник Блэкмор отправился в поместье Кэнфорд, а Виктор Хопкинс к себе домой в Розбери. В доме все спали. Дверь открыл заспанный дворецкий Уильям в ночном колпаке и с зажжённой свечкой. Виктор попросил себе горячего глинтвейна с яблоком и поднялся наверх в свой кабинет.
Нужно было немного поспать перед дорогой, но Виктор очень любил перед каждым новым делом посидеть за своим любимым дубовым столом и подумать. Этот стол, перешедший ему по наследству от дядюшки словно успокаивал взбудораженные мысли и наводил в голове порядок и спокойствие. Своей добротной столешницей, потёртой в разных местах, массивными ногами и коваными ручками с потускневшей позолотой, стол был воплощением устойчивой размеренной жизни и консервативного мышления. Явно впитавший в себя энергетику нескольких поколений, этот стол был любимым предметом Виктора Хопкинса. За ним он писал свои рассказы, за ним выслушивал отчёты управляющего, за ним любил просто что-нибудь почитать, потягивая глинтвейн с яблоком. Сидя за столом, можно было смотреть в открытое окно, за которым открывался чудесный вид графства Эссекс.
Подступал рассвет. Виктору не спалось, и он смотрел как солнечные лучи постепенно заливали зелёные холмы, раскинувшиеся за оградой поместья Розбери. Новый день начинался очень мирно – пели ранние птицы, овцы выходили на пастбище, подгоняемые пастухами и вдали на дороге уже виднелась ежедневная повозка молочника из Мидллтона.
«Когда всё закончится, как же приятно будет вернуться сюда, к своей привычной жизни в Розбери», – умиротворённо подумал Виктор. Сдержанное покашливание Уильяма вывело его из раздумий.
– Уильям, распорядись, чтобы подготовили коляску. Мне нужно добраться до старой часовни Мидллтона. Там я пересяду и поеду дальше.
– Да, сэр.
– Возможно, что в моё отсутствие придёт Гарри Элтон. Скажите ему, что у меня образовались срочные дела и меня не будет недели две.
– Хорошо, сэр. В ваше отсутствие приходила мисс Элиот. Очень была расстроена, что не застала вас дома.
– А что ей нужно?
– Она очень хотела бы посещать приют для бедных при церкви в Мидллтон. И хочет просить вас пожертвовать для этого корзину с едой хотя бы раз в неделю.
– Если бы её добродетель была продиктована состраданием к бедных, а не желанием поболтать лишний раз с женой викария. Распорядитесь на кухне, чтобы по пятницам ей собирали корзину. И пусть оставит меня в покое.
